Золото на крови
Шрифт:
— Как ты их все-таки нашел, я удивляюсь? Али уже психовать начал, когда вы их в метро упустили, — спросил кавказец своего светловолосого собеседника.
Тот не торопясь закурил и, выпустив табачный дым, ответил:
— Я его дня за два до этого на Казанском вокзале видел. Только с бородой. Так что там их и стал ждать. Я ведь ничего не забываю, что увидел, то навсегда. Труднее было потом вести их, но этому нас в свое время хорошо учили. И не таких раскалывали, обученых, тренированых, иностранцев. А эти так, дилетанты.
«Вот так, — подумал я, разглядывая потолок
— О, этот, кажется, очухался. Давай-ка его подвесим, — предложил брюнет, обрывая рассказ топтуна.
На какое-то время они исчезли из поля моего зрения, да и у меня так закружилась голова, что я прикрыл веки. А когда снова открыл глаза, то увидел человека, висящего на водопроводной трубе со скованными наручниками запястьями. Железные браслеты сильно врезались в его руки. Человек застонал, поднял голову, и я с ужасом узнал в нем Андрея. Здоровущий синяк украшал его левый глаз, из разбитой губы текла кровь.
— Советовал я вам сразу «черемухой» брызнуть, а вы его скрутить хотели, жлоба такого, — все тем же скучновато-поучительным тоном сказал лупоглазый.
Затем разговор у них пошел про машины. Кавказец ругал свой «жигуленок», отказавшийся с началом зимы заводиться. Лупоглазый и здесь оказался на высоте и просто закидал его дельными советами. А я потихоньку продолжал разглядывать помещение. Первое мое впечатление о нем оказалось верным. Серые плиты перекрытия, серый бетон стен с отпечатавшимися следами опалубки, отсутствие окон, одинокая лампочка под потолком, явно не справляющаяся с освещением довольно обширного подвала.
«Грохнут нас здесь, и никто не услышит», — с содроганием души подумал я. Голова продолжала кружиться, и вместе с осознанием всего происходящего мною все больше овладевала безысходность. Как всегда, я первым делом подумал о Ленке и
Валерии и чуть не застонал от безысходности. Сдержало меня только отсутствие сил да нежелание повиснуть на трубе рядом с Андреем.
Мои печальные размышления прервал гвалт гортанных голосов и топот спускающихся по лестнице ног. Я сразу прикрыл глаза и приготовился к самому худшему. Единственное, что я мог сделать в этих условиях, как можно дольше притворяться трупом.
— Э-э, ну что там с Чикой? — сразу спросил тот кавказец, что сторожил нас в подвале.
— Да пулю вытащили. Жить, говорят, будет. Что этот,… - он добавил еще какое-то слово, и я почувствовал, как холодная кожа ботинка, коснувшись моего лица, откинула голову чуть в сторону. От страха меня просто расшиб паралич. Я и в самом деле не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, чувствовал себя уже мертвым.
— А, подыхает, брось ты его, Али. Вон, зато этот очухался.
Судя по звуку шагов и теням, заслонявшим мое лицо от света лампы, все отошли в сторону.
— Ах, какой красавец! Просто джигит! — голос говорившего звучал издевательски. Затем последовали тупой удар и сдавленный хрип Андрея. Я слышал, как стучало мое собственное сердце. А невидимый мне Али продолжал: — Это вам не засранное Ингуш-золото.
«Какая разница, — подумал я. — разве это не одно и тоже?» — В моей памяти невольно всплыли строки из учебника географии: Чечено-Ингушская АССР.
— Если твой щенок подохнет, то кожу с живого сдеру с тебя. Он ранил моего брата. Ну, а пока расскажи мне, где остальное золото?
Наступила тишина.
— Ты думаешь, что будешь так молчать? — прервал ее все тот же гортанный голос. — Скажешь, никуда не денешься.
Он засмеялся, что-то звякнуло. Я не удержался и приоткрыл глаза. Стол отодвинули в сторону, и я все видел как на ладони. Перед Андреем стоял не очень высокий, но крепкий кавказец и держал в поднятой руке тонкий обоюдоострый нож.
Волосы чеченца уже слегка тронула седина, но мощная шея и выпирающая из-под кожаной куртки грудь указывали на немалую физическую силу.
— Один глаз у тебя совсем не видит, да и второму нечего здесь разглядывать.
Он, явно рисуясь, поднес нож к самому лицу Лейтенанта, повертел его в руках, так что блики света блеснули по полированному лезвию. Медленно повернув нож острием к лицу Андрея чеченец начал подводить его к здоровому правому глазу. Лейтенант дернулся, застонал, пытаясь откинуть голову. Я не выдержал той жуткой сцены и застонал. Рука чеченца дернулась и он обернулся.
— Вах, а он еще жив…
Али хотел еще что-то сказать, но со стороны лестницы раздался торопливый топот, и резкий голос прокричал что-то на гортанном языке. Я расслышал только имя: Шамиль. В ответ сразу взревел целый шквал голосов. И первым в этом хоре был голос Али. Сразу забыв про меня и Андрея, он начал отдавать команды своим соплеменникам. С грохотом на середину подвала вытащили громоздкий ящик стандартной зеленой раскраски и извлекли из него несколько автоматов Калашникова. Чеченцы быстро разобрали оружие и, подгоняемые своим главарем, по одному начали подниматься наверх.
Я, уже не скрываясь приподнял голову, наблюдая за ними. К Али бросился мой Лупоглазый топтун.
— Али, заплати за работу, да я пойду.
— Да пошел ты… — чеченец так резко взмахнул рукой, что Лупоглазый отшатнулся. — Надо тебе, подождешь.
И он щедро сыпанул отборным матом. Через какие-то секунды в подвале снова остались только я, Андрей, охранник-чеченец и Лупоглазый. Первым делом тот выругался.
— Ну, блин, теперь еще и заработанного не получишь. Что случилось-то?
— Шамиля Агаева убили.
— Кто?
— Солнцевские, наверное. Он с ними на ножах был, — охотно пояснил охранник.
— Ну, а Али чего всполошился?
— Чудак, они же с Шамилем побратимы. Да и все чечены — братья. Это вы, русские дураки, можете враждовать друг с другом. А нас слишком мало.
Его рассуждения прервал какой-то шум, донесшийся сверху. Сначала никто не обратил на это особого внимания, но когда явно донеслись хлопки выстрелов, чеченец по-звериному резко отпрыгнул в сторону и передернул затвор пистолета. Пару секунд он размышлял, потом прижался к стене рядом с дверью.