Золото по ленд-лизу
Шрифт:
– Вполне, - прохрипел сержант и сплюнул.
– А чтоб отцы-командиры не отдали вас под трибунал за утрату оружия, расскажите им байку, как едва не потонули в мари. Мол, там погибла овчарка и утонул «калаш». В худшем случае на «губу» попадете. А что со мной встретились и немного постреляли, рассказывать им не стоит. Тогда вам точно дисбат светит.
– А я смотрю, дядя, ты бывалый, - прохрипел сержант.
– Так все и сделаем, а Серый?
– обратился он к напарнику.
– Угу, - нечленораздельно промычал тот.
– А почему вы в тундре без рации? - поинтересовался Огнев.
– Их на заставе нету, - буркнул сержант, - и уже давно.
– М-да, - вздохнул Огнев, - а ну ка дай мне ваш «сидор».
Сержант стащил с плеч тощий армейский рюкзак и бросил его к валуну.
Держа солдат на прицеле, Огнев раздернул шнур горловины и проверил его содержимое. В рюкзаке оказался кирпич черствого хлеба, две банки рыбных консервов, спички и походная аптечка.
– Не густо, - пробормотал он и швырнул рюкзак хозяину. Затем, приказав пограничникам отойти на десяток метров в сторону, отщелкнул магазин у одного из автоматов, и сунул его карман. Автомат прислонил к валуну, вскинул на плечи рюкзак, и, прихватив солдатские пояса с подсумками, двинулся в путь.
– Через полчаса пойдете по следу, заберете магазин и подсумки!
– прокричал на прощание…
На следующий день, греясь у небольшого костерка и оценив все «за» и «против», Огнев решил уйти в тундру в сторону Финляндии, там немного переждать и предпринять вторую попытку прорыва к железной дороге.
Самолет, вернее то, что от него осталось, Огнев обнаружил на второй день своего пребывания на берегу встретившегося на пути озера. Оно понравилось беглецу своей обширностью и многочисленными, поросшими березками и густым кустарником заливами, в которых копошились стаи готовящихся к отлету птиц. Здесь можно было несколько дней отсидеться и набраться сил.
Для начала, обнаружив в промоине в карликовом леске что-то вроде пещеры, Огнев натаскал туда листьев. Затем подстрелил в кустарнике двух куропаток, а заодно насобирал там грибов и ягод. После этого разжег у промоины небольшой костер, на котором зажарил истекающие соком тушки и грибы. Экономно поел и завалился спать.
На следующее утро, изучая окрестности озера, он обратил внимание на необычный предмет в прилегающей к нему низине.
– Что за черт, сарай какой-то, что ли? - подумал Огнев и двинулся в ту сторону.
Когда подошел ближе, от удивления ахнул. Перед ним был густо поросший мхом самолет времен прошлой войны. Причем советский - на одном из крыльев сохранились остатки красной звезды.
– «Бомбер», - воскликнул Огнев, окидывая взглядом громадную машину. Его внимание привлек отвалившийся от корпуса лист обшивки, за которым, сквозь пряди мха проглядывала большая, чуть ли не в рост человека, пробоина. Рядом лежал изъеденный лишайником элерон.
Осторожно ступая, беглец подошел к пробоине, встал на элерон и заглянул внутрь. Дохнуло холодом и запахом склепа. Стараясь не шуметь, он влез внутрь машины и чиркнул зажигалкой. Неверный огонек высветил часть отсека, и несколько скелетов в остатках военного обмундирования, лежащих в разных его концах.
– М-да, - произнес Огнев, - да тут целое братское кладбище. Его внимание привлек пожелтевший лист бумаги, по видимому вырванный из блокнота, пришпиленный к искореженной металлической стойке. Огнев сделал шаг вперед, протянув руку снял его и выбрался наружу.
На ломком сером листке виднелся выцветший от времени, но хорошо различимый текст, выполненный, по видимому, химическим карандашом: «Здесь покоятся бойцы советской Армии, погибшие при выполнении задания». И следовал список из 16 фамилий.
«Находящийся в самолете груз принадлежит СССР. Ухожу к своим»
Ниже подпись: «Старшина 1 статьи Вонлярский Д.Д.» И дата: «июнь 1943».
Прочтя записку, Огнев бережно спрятал ее в бумажник и решил более тщательно осмотреть самолет. Соорудив из сухих веток и травы, набранных в ближайшем леске импровизированный факел, он поджег его и вновь забрался в машину.
Никакого груза в отсеке не оказалось, разве что полуистлевший деревянный ящик, стоявший рядом с двумя скалящими белые зубы скелетами. Судя по остаткам обмундирования, это были офицеры.
Огнев наклонился и финкой поддел крышку ящика. Она рассыпалась, и в неверном свете догорающего факела он увидел тускло блестящие металлические слитки.
– Золото! - пронеслось в мозгу, факел с шипением погас и беглеца охватил почти осязаемый, непроглядный мрак.
На несколько секунд, ошарашенный увиденным, Огнев замер, а затем, отбросив факел, опустился на колени. Дрожащей рукой он на ощупь нашел ящик и извлек один из слитков. Тот оказался необычайно тяжелым и холодным. Натыкаясь на покореженные стойки и ребра отсека, беглец вернулся к абрису пробоины и спрыгнул на землю. Затем присел на элерон и стал внимательно рассматривать слиток.
Да, это, несомненно золото, причем самой высокой пробы и явно из Гохрана СССР, о чем свидетельствует пробирное клеймо.
Раньше Огнев никогда не проявлял особого интереса к драгоценностям, а тем более золоту, хотя по роду деятельности и участвовал в нескольких операциях по их изъятию. Но там золото имело своего владельца - государство, и возвращалось ему. Здесь же оно было ничье - Союз рухнул, а то, что возникло на его останках, полковник давно государством не считал.
Он несколько раз взвесил слиток в руке - по меньшей мере, грамм пятьсот. А сколько их в том ящике?
– Не было печали, черти накачали, - пробормотал Огнев, сунул слиток в карман и двинулся к своему логову. Осмыслить ситуацию. Он давно уже не принимал скоропалительных решений. Тем более, спешить было некуда.
Через полчаса, сидя на камне у разведенного у промоины костерка и прихлебывая из консервной банки крутой кипяток со спиртом, Огнев обдумывал создавшуюся ситуацию.