Золото по ленд-лизу
Шрифт:
– Жив?
– Ну да, крепкий черт. После войны дальнобойщиком работал до семидесяти. Все мечтал снова в те места съездить, дружок там у него погиб. И меня хотел прихватить.
Да, видать, не судьба. Как я сел, старик сильно сдал. Он же меня и вырастил, как батю в шахте задавило. Вот такие дела. Выйду, деда не оставлю. А ты, прапор, как «откинешься», приезжай к нам в гости, в Ростов. С дедом познакомлю, у него свой дом в старом районе, на Седова. Фамилия, как и у меня, Вонлярский.
– Спасибо, Душман, может и заеду.
На следующее утро, серая колонна заключенных, в окружении конвоя с собаками, неспешно шествовала к месту разгрузки.
Когда проследовали мост и подошли к причалу, конвоиры заняли свои привычные места и «зэки» приступили к работе. Из трюмов барж они извлекали бумажные мешки с цементом и по шатким деревянным сходням таскали их на пристань, где укладывали в штабеля.
Ближе к обеду, когда пригрело осеннее солнце, многие, и в том числе Огнев, сняли лагерные бушлаты.
– Ну, что, Юрок, последний рывок и на «съем»? - спросил раскрасневшийся Душман, когда они перекуривали в темном трюме.
– Да, наверное, пора. А ну-ка, поддай мне тот мешок.
Приятель взвалил ему на плечи очередной куль, Огнев выбрался из трюма и ступил на шаткую сходню. На ее середине он внезапно оступился, коротко вскрикнул и, не удержав равновесия, вместе с мешком, полетел в воду.
– Полундра! Человек за бортом! - хрипло заорал наблюдавший за разгрузкой из рубки баржи пожилой шкипер, и к месту падения сразу же бросилось несколько человек. Но на поверхности воды так никто и не появился.
Несколько минут охрана бестолково суетилась у трапа и вдоль ржавого борта баржи, а затем старший - молоденький прапорщик, приказал выстроить всех «зеков» на пристани и лично всех пересчитал.
В наличии оказалось сорок девять человек.
– Утоп, стервец, - спокойно заявил его заместитель, плотный сержант- сверхсрочник, и смачно харкнул в воду.
– Ничего, сактируем, не расстраивайтесь, товарищ прапорщик.
Затем, для проформы, сержант и матрос с баржи пошарили принесенными с нее баграми в месте падения заключенного и у борта.
– Хрен чего тут найдешь, дна не достать, - хмуро пробурчал матрос, и на этом поиски закончились.
После обеда, в колонии, по этому поводу администрацией был составлен акт о несчастном случае на производстве, и заключенного «К- 513» исключили из лагерных списков.
– Вот так, Санек, - сказал Зингер после вечерней поверки Душману.
– Загнулся Максим, ну и хер с ним.
– Э, не скажи, Витек, - когда мы в трюме курили, у Юрки «гады» были расшнурованы. А прапор, как ты заметил, мужик аккуратный. К чему бы это? И никакой он не мотопехотинец. Таким приемам тех не учат. Думаю, «подорвал» он.
– Может ты и прав, - согласился Зингер …
Глава 2. Старые счеты
Простившись с Огневым и покинув территорию колонии, Шмаков сел в стоящий у ее административного корпуса пыльный «джип» и тронулся с места. Cпустя час, вырулил на трассу Мурманск - Петрозаводск и прибавил газу.
Да, не думал он, что ему придется встретиться с Огневым при таких обстоятельствах. В отличие от их многих однокашников и самого Алексея, которые вынуждены были оставить службу вскоре после развала СССР, Юрий ее продолжил и добился значительного продвижения во вновь созданной силовой структуре. И объяснялось это не приспособленчеством, а фанатичной преданностью избранной профессии. Из-за нее он так и не обзавелся семьей, собственным углом и новыми друзьями.
Старых не забывал, искренне радовался коротким встречам и никогда не отказывал в помощи.
Был в их числе и Шмаков, на которого с год назад здорово «наехали» местные правоохранители. После вмешательства москвича, его фирму они обходили десятой дорогой.
Теперь Огнев никто. Даже если ему удастся побег, в организации которого Шмаков обещал помочь.
Дома он рассказал жене о встрече с Огневым, предупредив, что бы она не распространялась по этому поводу. Узнав, за что тот попал в колонию и сколько ему сидеть, обычно сдержанная Зея расплакалась и долго не могла успокоиться.
– Алексей, Юре надо как-то помочь, - заявила она.
– Я и пытаюсь. Встретился и привез ему передачу. Чуть позже организую посылку.
– Это не то. Нужно нанять хорошего адвоката и написать жалобу в Верховный суд.
– Малышка, все это ерунда, неужели ты до сих пор веришь в справедливость?
– Да, верю.
– А я нет.
В результате они поссорились, но их с Огневым план, Шмаков не раскрыл.
В последующие дни он вплотную занялся им в своей части и подготовил практически все для побега, в том числе карту и новенький «ТТ», приобретенный через знакомого, на одном из воинских складов. Дело оставалось за главным - организовать закладку. Для этого снова пришлось выехать в расположение колонии (Зее Шмаков сказал, что едет на сутки в лесхоз) и, дождавшись ночи, пробраться на дебаркадер. Это оказалось несложным, благо причал никем не охранялся.
Там Шмаков спрятал объемистый рюкзак в одной из кабин душевой, на следующее утро, через знакомого прапорщика, за сто долларов, передал для Огнева записку о месте закладки и двинулся в обратный путь.
На подъезде к городу, в салоне «Нивы» раздался звонок, и секретарь Шмакова сообщила, что в офисе фирмы сотрудниками милиции проводится обыск.
– Сейчас буду! - рявкнул тот и прибавил газу.
Этот визит не был первым, и Шмаков отлично знал, кто за этим стоит.
Еще в бытность работы в республиканском КГБ, когда он курировал милицию, в поле зрения его оперативников попал начальник ОБХСС ГУВД Петрозаводска. Вскоре того взяли с поличным при получении крупной взятки, возбудили уголовное дело и передали для расследования в прокуратуру. Однако вмешался тесть милицейского начальника, работавший в республиканском ЦК.
В результате дело прикрыли, а борца с расхитителями соцсобственности перевели на аналогичную должность в один из отдаленных районов. Затем повеяли ветры перемен и он, не без помощи тестя, перелившегося в новые властные структуры, вновь возник на горизонте. Сначала в качестве одного из заместителей начальника ГУВД Петрозаводска, а затем, с приходом нового генерала из Москвы - начальника ГУВД.