Золото по ленд-лизу
Шрифт:
– Привал на четверть часа!
Егеря устало опускаются на землю, закуривают и прихлебывают из фляг. Мунк подходит к оленям, осматривает их ноги и проверяет сыромятные крепления навьюченной на животных поклажи.
– А палить в того волка, тебе Вилли, не стоило, да еще из «парабеллума», - делает фельдфебель замечание сидящему рядом с ним Ланге.
– Надоел его вой, - очень уж тоскливый.
– Да и наш Тор нервничает, - кивает он на овчарку.
– Больше так не делай, лишний шум нам ни к чему.
– Да будет тебе Ирвин, в этих местах пусто как в Сахаре, - ухмыляется Ланге.
Затем он подзывает Мунка, наливает в металлический стаканчик немного рому из фляги и протягивает проводнику.
– Держи, обезьяна.
Тот с почтительностью его принимает, выпивает жгучую жидкость и что-то бормочет.
– Переведи, - кивает Кранк унтер-офицеру.
– Он говорит, что в тундре, кроме нас, есть еще люди. У волков особенный вой.
– Ну, вот видишь, не стоило шуметь. Здесь могут бродить и «иваны». Как те, что мы обнаружили зимой.
Ланге хмурится. В январе, в поиске, они действительно уничтожили в тундре разведгруппу русских. В схватке погибли и двое егерей.
Докурив сигарету, фельдфебель тычет окурок в мох, вновь осматривает в бинокль окрестности и, приказав проверить оружие, делает знак продолжить движение…
– Опять пошли, - бормочет Дим, - когда цепочка людей и животных стала менять очертания.
– Значит так, Санек. Давай в самолет и готовь турельный пулемет. Боеприпасов там хватает. А я останусь здесь. Судя по направлению, выходить они будут на эту сопку, а затем по долине, вниз к озеру. Тут мы их и прищучим. Я с фланга - очень уж тут удобная позиция, а ты в лоб, из машины. Но огонь открывай только после меня, как подойдут к самолету метров на триста. Усек?
– Точно так, старшина, - кивает Сашка и уползает по склону.
Когда он исчезает в брюхе самолета и колпак с пулеметом в его хвостовой части бесшумно проворачивается в сторону сопки, Дим удовлетворенно хмыкает, кладет рядом с собой один из запасных дисков, пару гранат и смотрит в сторону приобретающих все более четкие контуры людей.
Теперь уже он различает альпийские кепи с длинными козырьками, болотного цвета униформу и «шмайсеры» у них на груди. Немцы идут размеренным походным шагом. Позади всех человек в меховой одежде с винтовкой за плечами, и два тяжело ступающих оленя с грузом на спинах.
Старшина оборачивается назад, бросает взгляд в сторону самолета и машет рукой.В ответ едва заметное вращение пулеметной турели.
Когда караван приближается еще ближе и начинает спускаться в низину, егеря замечают распластавшийся в ней самолет и, по знаку переднего, мгновенно разворачиваются в цепь. Теперь они идут медленно и осторожно, выставив перед собой автоматы и внимательно оглядывая окрестности. Затем останавливаются и один из солдат, по взмаху руки ближайшего к Диму коренастого егеря с биноклем на груди, согнувшись, бежит к машине.
Медлить больше нельзя. Старшина ловит в прорезь мушки его спину и плавно нажимает на спуск. Автомат знакомо отдает в плечо - егерь по инерции делает еще несколько шагов вперед и рушится в мох.
В ту же секунду от самолета, в сторону остальных, несутся коротко мерцающие пулеметные трассы. Двоих немцев они срезают, а остальные падают в мох и открывают ответный огонь по самолету. Стреляют егеря и по вершине сопки, откуда огрызается короткими очередями автомат старшины.
Дуэль крупнокалиберного «шкаса» и немецких «шмайсеров» оказывается неравной, и через несколько минут, отстреливаясь, и делая короткие перебежки, егеря пытаются вырваться из долины.
Однако им этого не удается: пулеметная трасса перерезает еще одного, а старшина короткими очередями из ППШ отсекает единственный для врагов путь к спасению.
Тогда коренастый что-то гортанно кричит, и стрелки устремляются к сопке, уничтожить засевшего там автоматчика.
– Опытные, суки, - сплевывает Дим, и, выдернув чеки, одну за другой швыряет вниз две гранаты. Те рвутся с оглушительным грохотом и еще два солдата остаются на месте. Однако оставшиеся двое, быстро продвигаются вверх, и огромного ефрейтора Дим сваливает последней очередью почти в упор. Затвор ППШ лязгает и выбрасывает в мох дымящуюся гильзу.
А Сашкин пулемет, продолжает сечь длинными очередями склон сопки у самой вершины, высекая из нее гранитный крошки. Последний немец - это здоровяк с рвущейся с поводка овчаркой, с жутким воем исчезает в их круговерти и катится вниз.
В это время из-за одной из кочек приподнимается голова в высоком колпаке, гремит выстрел и пулемет замолкает.
– Твою мать!
– рычит Дим и всаживает в кочку весь диск.
Затем он отщелкивает его, вставляет новый и чутко прислушивается. Тишину нарушает лишь хрип лежащего неподалеку ефрейтора.
Старшина кошкой прыгает к нему и бьет прикладом в висок. Ефрейтор дергается и затихает.
Держа наготове автомат, Дим быстро скользит по склону и останавливается у трупа коренастого. Тот лежит на боку, прижав к животу руки.
Старшина шевелит носком сапога его тело и делает несколько шагов вперед. Сзади резкий свист, ответная очередь и вновь тишина.
Морщась от боли, Дим вырывает из предплечья финский нож и швыряет его в сторону. Потом, скрипя зубами, зажимает рану ладонью и спотыкаясь бежит к самолету.
Когда он ныряет в мрачную утробу машины, Сашка лежит на спине под турелью. Он еще жив - наполненные болью глаза широко открыты, а на губах вскипают розоватые пузырьки.
Дим падает на колени, расстегивает на друге бушлат и задирает ветхий тельник.