Золото по ленд-лизу
Шрифт:
– С чего ты взял? - хмыкает старшина.
– У него погоны с тремя звездами. А вон тот, что рядом лежит, в кожаной куртке - майор.
– Я таких знаков различия в 41-м не встречал.
– Точно Дим, погоны совсем недавно ввели, после Сталинграда, а ты не знал?
– Нет - коротко отвечает старшина и поднимает с пола отсека валяющийся автомат.
– Новенький, - ласково проводит он рукой по лакированному прикладу и отстегивает диск. Тот полностью снаряжен.
– Теперь и воевать можно, - вщелкивает диск старшина на место и вешает ППШ на плечо.
– Знаешь, Сань, не люблю я этих чекистов. Очень уж они въедливые. Один майор из особого отдела стрелковой дивизии, когда мы вышли на ее охранение, возвращаясь с задания, мордовал нас трое суток. Пока не выяснил, что десантники. И потом смотрел волком, очень уж ему хотелось нас в расход пустить. А еще, сука, «парабеллум» мне так и не вернул. Мол, младшим командирам не положено.
– Ну ладно, Сань, на тебе тоже ППШ, - выворачивает он из мертвых рук одного из солдат автомат, - собери у всех документы, а заодно и личные вещи. Они мертвым ни к чему. А я пока летчиков в кабине посмотрю, вдруг есть кто живой?
Он отпихивает ногой, какой-то валяющийся на проходе блестящий кусок металла и выбирается наружу.
Когда Сашка появляется из самолета, с туго набитым вещмешком и полевой сумкой на шее, Дим сидит неподалеку и молча курит папиросу.
– Ну, как?
– интересуется матрос.
– Всем хана, - безнадежно машет рукой старшина. - А ребята, видно, смелые были. Пилот так со штурвалом в руках и застыл. Капитан, и с двумя орденами «Красного Знамени». Штурмана расшибло в лепешку о приборную доску. Оба стрелка тоже мертвые - верхний в турели завис, а нижнего при ударе вдрызг раздавило. Это видать они того немца и завалили. Только вот что, непонятно. Парашютов у экипажа нет. Или сейчас без них летают?
– А мне вроде все ясно, Дим, на вот, погляди.
Сашка достает из кармана и протягивает ему вспыхнувший на солнце, таким же светом, небольшой слиток.
– Что это? - берет его старшина в руку и едва не роняет.
– А ты посмотри повнимательней.
Тот вертит слиток перед глазами и обнаруживает на одной из его граней небольшое клеймо в виде герба СССР и какие-то цифры.
– Никак золото?
– Именно. Там, в самолете, два ящика с ним, и на полу еще много валяется. Ты этот брусок ногой пнул, - смеется Сашка.
– Ну, де-ла-а, - тянет Дим, - теперь и мне дошло, отчего у летчиков парашютов нет. Они перевозили особо ценный груз, а те, которые в бомбовом отсеке - охрана. Видать «нкэвэдэшники» заставили оставить парашюты, что б те не выпрыгнули, если собьют. Не доверяли, гады. Интересно, а куда мог лететь этот бомбардировщик?
– Судя по документам, которые у полковника - из Москвы в Мурманск.
Сашка отстегивает клапан офицерской полевой сумки, вынимает из нее сложенную вчетверо бумагу, малинового цвета удостоверение, и протягивает их старшине.
В удостоверении, с двумя красными, расположенными по диагонали полосами, фото человека в военной форме с четырьмя шпалами на петлицах и надписью «Главное управление контрразведки «СМЕРШ» на правом развороте. А чуть ниже «Полковник Азаров Алексей Иванович - начальник отдела», синяя гербовая печать и неразборчивая подпись.
– Да, - хмурится Дим, не повезло тебе полковник, - и разворачивает бумагу.
В ней значится, что полковник Азаров и майор Коваленко с группой военнослужащих из девяти человек, направляются в командировку в Мурманск для выполнения особо важного задания. На бумаге синяя расплывчатая печать и угловой штамп «НКВД СССР».
– Бойцы, что с ними, - кивает Сашка на справку, - из мотострелковой бригады НКВД особого назначения. Я никогда не слышал про такую.
– А мне доводилось, - отвечает Дим.
– Нас когда после первой операции из Белоруссии в Подмосковье перебросили, так перед второй заброской, из этой бригады два инструктора приезжали, мастера спорта. Проводили с личным составом занятия по стрельбе и рукопашному бою. Неплохие ребята.
– Так, ладно, - возвращает он Сашке документы, - а что это у тебя за «сидор»?
– У переборки валялся, в нем продукты. Наверное, сухой паек.
– Ну, что ж, давай подрубаем, - говорит Дим, - жаль парней, но мы пока живые.
Сашка достает из мешка кирпич серого хлеба, банку консервов в яркой упаковке и завернутый в газету солидный шмат сала.
– «Правда», - уважительно произносит старшина, вскрывая финкой банку, и пластая кусок на крупные ломти.
Затем друзья без особого аппетита едят и о чем-то думают.На фронте и в лагере они повидали немало смертей, и вот очередная, в своем новом обличье.
Когда Сашка аккуратно заворачивает в газету и прячет в мешок остатки хлеба и сало, Дим достает из кармана мятую пачку «Беломора» и закуривает.
– Саня, так ты говоришь, там, - он кивает на самолет,- целых два ящика такого добра?
– и взвешивает на руке слиток.
– Ну да, - деревянные, вроде зарядных. Один, на котором майор лежит, развалился, а второй, такой же, целый и опломбирован.
– И на хрена в Мурманске это золото? Пули из него отливать?