Золото по ленд-лизу
Шрифт:
Милицейский спектакль с проверкой, явно сфабрикованным делом и «подставой», не вызвал у бывшего оперативника Шмакова особой растерянности, а тем более испуга.
В том, что «наезд» организовал его старый недруг, он не сомневался и, оставаясь на свободе, смог бы наверняка в очередной раз отбиться от проверяющих. Однако, находясь в СИЗО в качестве фигуранта по уголовному делу, Шмаков лишался свободы маневра и нужных связей.
Интересно, знает ли Зея о его аресте? Менты любят скрывать такие факты от родственников и сделают все, чтобы ей об этом стало известно как можно позже. К тому же, выезжая в колонию, он сообщил жене, что едет на пару дней в один из леспромхозов, с которым работал. Так, что оставалось только ждать.
Незаметно для себя, измотанный дальней поездкой Алексей задремал и очнулся от лязга замка камерной двери.
Она с грохотом приоткрылась, и чей-то голос проорал, - Шмаков, на выход!
Шмаков протер глаза, спустился с нар вниз и шагнул в дверной проем.
– Лицом к стене,- пробурчал мордастый надзиратель, запер дверь и, побрякивая ключами, повел его по тускло освещенному коридору к выходу.
Во внутреннем дворе СИЗО Шмакова вновь впихнули в знакомый автобус, защелкнули на запястьях наручники и завязали глаза платком.
– М-да, везут явно не на допрос, - промелькнуло в голове, когда автобус тронулся.
Поколесив немного по городу, он свернул на грунтовую дорогу, что чувствовалось по снижению скорости и шороху гравия под колесами.
Затем автобус притормозил, куда-то въехал и, скрипнув тормозами, остановился.
Со Шмакова сдернули платок и вывели из салона.
В нос ударил свежий запах сырости и хвои.
Микроавтобус стоял во дворе помпезного особняка, окруженного разлапистыми соснами и высокой оградой.
Шмакова сопроводили в просторный холл с ярко горящим камином, а оттуда, по мраморным ступеням вниз, к высокой, из мореного дуба, двери. Один из сопровождающих открыл ее, а второй втолкнул Шмакова в обширное, освещенное мягким светом помещение.
В центре его, на мягком кожаном диване, перед изыскано накрытым столом, вальяжно развалился человек в купальном халате. Это был начальник городского УВД полковник милиции Князев.
– Ну, вот мы и встретились, майор, проходи, садись,- ухмыльнулся он и указал он на одно из стоящих у стола кресел. - Снимите с него браслеты.
Когда со Шмакова сняли наручники, и он, растирая запястья, присел в кресло, сопровождающие удалились.
Князев потянулся к бутылке с «Хенесси», плеснул янтарной жидкости в два хрустальных бокала и один протянул Шмакову.
– Выпьем за встречу, майор.
– Выпьем, - ответил Шмаков и выплеснул содержимое бокала в рот.
– Закуси, в СИЗО наверное оголодал.
– Спасибо, не хочу.
– Тогда кури, - кивнул Князев на открытую пачку «Мальборо» и лежащую рядом с ней зажигалку.
Шмаков с наслаждением закурил и выжидательно уставился на хозяина.
А тот извлек откуда-то пластиковую папку с документами и протянул ее собеседнику.
– Что это?
– Посмотри, увидишь.
В папке были ксерокопии протоколов обыска и допросов секретаря и бухгалтера фирмы.
Из них следовало, что в сейфе Шмакова были обнаружены десять тысяч «черного нала» и семьдесят пять граммов героина, которые, со слов допрошенных, принадлежали генеральному директору и использовались им в личных целях.
– Я еще раз, заявляю, что это грязная провокация. Никаких долларов и героина в моем сейфе не было.
– Были, майор, были. Мы это элементарно докажем и загремишь ты лет эдак на семь туда, куда меня в свое время пытался определить. Но есть и другой вариант. Если договоримся.
– Какой же это?
- Ты продаешь свою фирму компании, которую я тебе назову и мы прекращаем дело.
– Этого никогда не будет.
– А ты не спеши майор, подумай, время у тебя есть. Ведь мы можем пойти дальше и заняться твоей азиаткой, она мне, кстати, очень нра…
Закончить фразу Князев не успел.
Шмаков сгреб со стола хрустальную вазу с фруктами и изо всей силы метнул ее полковнику в голову.
На звон разбитого стекла и вопли начальника, в комнату ворвались охранники и через минуту, бешено матерясь и пытаясь освободиться от наручников, Шмаков, лежал на полу.
– Ну, тварь, - прижимая к рассеченному лбу салфетку, заявил Князев, - ты у меня до суда сгниешь в камере. В СИЗО его!
Обратный путь Шмаков проделал лежа на полу микроавтобуса с целлофановым пакетом на голове.Затем его, багрового от удушья и мучительно кашляющего, поместили в другую камеру.
В отличие от первой, она была значительно меньше, с одноярусными, застеленными одеялами нарами и небольшим телевизором на столе.
– Проходи, мент, - прозвучало с нар, на которых, дымя сигаретами, играли в карты четверо бритоголовых парней.
– Я не мент, - прохрипел Шмаков и обессилено присел на крайнюю постель.
– Пшел!
– пнул его ногой один из играющих, и Шмаков свалился на пол камеры.
– Ату, его Кувалда! - захохотали остальные.
– Тебе кто, разрешил садиться, гнус?- прошипел Кувалда и, встав с нар, по кошачьи мягко, двинулся к поднимающемуся новичку.
Предвидя дальнейший ход событий, Шмаков не стал ждать и снизу саданул нападавшего кулаком в солнечное сплетение, а когда всхлипнув, тот повалился на пол, сцепленными в замок руками нанес ему сверху резкий удар по затылку.Но выпрямиться не успел - сокамерники Кувалды навалились на него скопом и сбили с ног.
– Шустрый мент, - хрипел кто-то над ухом, до хруста в суставах, выворачивая жертве руки.