Золото по ленд-лизу
Шрифт:
– Эй, вы, беспредельщики, - выплевывая в воду кровь и выбитые зубы, просипел из катера старший из братков.
– Отдайте пушку.
– Бог подаст, - смиренно произнес безбородый, и оружие булькнуло в воду.
Когда катер взревев мотором унесся в море, все трое долго смотрели ему в след и молчали.
– Как вы думаете, вернутся?
– покосился на монахов Огнев.
– Если вернутся, порешу, - жестко произнес бородатый. И возведя глаза к небу, осенил себя крестом, - прости Господи.
Кроме всевозможных хозяйственных работ в обители, монахи и послушники занимались рыбной ловлей. Она была серьезным подспорьем к скудному монастырскому столу, и он имел несколько карбасов.
Огневу нравились бывать в море, и вскоре он стал заядлым рыбарем.
В один из таких дней, в начале июня, когда над аргипелагом властвовал полярный день, монастырский карбас занимался ловлей трески у острова Анзер.
Улов был богатым, и монахи тихо радовались.
– Сподобил Господь, - добродушно гудел рослый отец Алексий, выбирая из сети и швыряя в лодку очередную серебристую рыбину.
– Да, сурьезный, - поддакнул ему седенький старец в потрепанной рясе, подтягивая вместе с Огневым и еще одним послушником сеть к борту сеть к борту.
– Ну, все, шабаш - взглянув на гору рыбы, махнул широким рукавом сидящий на румпеле отец Егорий.
– Ставим парус и идем назад.
Спустя пять минут, увенчанное белоснежным крылом суденышко, рассекая носом морскую гладь, плавно заскользило вдоль берега.
– Красота какая, - восхитился сидящий в носу Юрий.
Перед его взором, в белой кромке прибоя, золотилась узкая песчаная коса, чуть выше, причудливые, из черного базальта и красного гранита каменные террасы, а над ними, в серебристом свете, отсвечивали ультрамарином кроны вековых сосен.
Да, благодать Господня, - откликнулся сидящий на средней банке [3] отец Алексий и широко перекрестился на синеющую над островом гору.
– Анзер место благословенное, - сказал Огневу седенький старец.
– Находящееся под особым покровительством Божией Матери. Здесь, на протяжении многих веков жили и трудились во славу Господа иноки - пустынножители. Они строили скиты и дороги, осушали болота под сенокосы и пастбища, прокладывали каналы и возводили пристани.
3
скамейка в лодке
А гора, которую ты лицезреешь, зовется Вербокольская, там и поныне живут иноки.
Когда спустя час карбас причалил к пристани, там стоял прогулочный теплоход, у трапа которого скучал одинокий вахтенный
– Никак туристы, - переглянулись монахи.
– Приехали на экскурсию.
Экскурсии на Соловки летом случались часто, были немноголюдными и особого беспокойства обители не приносили.
Когда нагрузившись рогожными мешками и корзинами с рыбой артель ступила на подворье, на нем, у церкви Благовещения, тесной группой стояли туристы и внимательно слушали экскурсовода.
Мельком обозрев мирских гостей, рыбари проследовали в Поваренный корпус, спустились вниз по крутой, с вытертыми ногами лестнице и поместили весь улов в выложенное льдом хранилище.
– Брат Юрий, - обратился к Огневу принимавший рыбу монах.
– Зайди в покои к отцу Иосифу. Он тебя спрашивал.
– Хорошо, отец Амвросий, - утер потный лоб Огнев.
– Сейчас зайду.
Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, он вскоре был у настоятеля.
– Входи брат Юрий, - кивнул клобуком [4] сидящий за столом отец Иосиф, когда постучав в дверь, Огнев возник в проеме.
– К тебе гости.
4
от тюрк. колпак — шапка — принадлежность облачения монаха (малосхимника), надеваемая на голову. Состоит из камилавки (цилиндра с обрезанными краями) и «намётки» — чёрного покрывала (из шёлка или других материалов чёрных тонов)
Здорово, прапор, - раздался сбоку знакомый бас и со стоящего у окна ряда стульев, - монолитно встал Душман. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, растянул рот в улыбке Зингер.
– Здравствуйте, - удивленно обвел глазами парней Огнев.
– Какими судьбами?
– Да вот, заехали тебя навестить, - переглянулись те.
– И отец Иосиф не против.
– Да, я не против, - чуть улыбнулся игумен.
– До завтрашнего утра брат Юрий ты свободен.
– Благодарю вас, святой отец, - склонил голову Юрий.
– Мы можем идти?
– Идите, - качнулся клобук.
– Когда есть настоящие друзья это хорошо.
– Юрка, черт, да ты настоящим попом стал!
– весело прокаркал Зингер, когда вся тройка вышла на подворье.
– Ряса, борода и морда постная.
– Ладно, Витька, кончай базар, - одернул его Душман.
– Тут тебе не театр, а святое место.
– Дак это ж я так, к слову, - развел руками Зингер.
– И, можно сказать, от радости.
– А вы ребята вроде изменились, - тепло оглядел парней Огнев.
– Вроде стали какие-то не такие. Кстати, как вы меня нашли?
– Так ты ж сказал, что двинешь на Соловки, - положил Душман тяжелую руку на плечо Огневу.
– Ну а дальше все было просто.
– Ага, - кивнул жестким ежиком Зингер.
– Прилетели на самолете в Архангельск, а оттуда на пароходе сюда. И сразу к вашему патриарху.
– Наместнику, Витя,- поправил его Душман.
– Патриарх сидит в Москве.
– Да какая на хрен разница, - махнул рукой Зингер.
– Короче к вашему «бугру».
– Интересный, кстати дядька, - задумчиво произнес Душман.
– Со мной давно так душевно не говорили.
– Да, баки забивать он умеет, - согласно кивнул Зингер.
– Ну что, пошли к нам в гостиницу?
– Так вы уже и это расстарались?
– улыбнулся Юрий.- Быстро.
– Какой вопрос?
– пожал плечами Душман.
– Конечно.
Местная гостиница, с расположенной рядом небольшой церквушкой, находилась не особенно далеко от монастыря, и спустя полчаса друзья подошли к рубленному деревянному зданию.
– Апартаменты конечно не люкс, - поднимаясь на крыльцо сказал Зингер, - но вполне пристойно, жить можно.