Золото тофаларов
Шрифт:
— Со стороны руководства предприятия ваша отзывчивость к просьбе компетентных товарищей будет оценена должным образом, не сомневайтесь! — с многообещающей интонацией добавил Волков.
Шутит, что ли? Да нет, какие уж тут шутки.
— Ну что же, Павел Борисович… — Волков встал со стула. — Поскольку Сергей Александрович внял вашей просьбе, моя миссия, можно считать, окончена. Приступайте к работе и передайте мой привет Николаю Николаевичу. Рассчитываю на приглашение на следующей неделе. Очень за него рад, генеральская звездочка не каждый день с неба слетает.
Волков
— Вы с сегодняшнего дня в оплачиваемом отпуске. До завершения вашей работы у майора Кравцова. Желаю успеха! — С этими словами Волков покинул кабинет.
— Ну что же, Сергей, если позволишь, перейдем на «ты». Можешь называть меня Павлом. Перейдем к делу. Время дорого, маловато у нас времени. Располагайся поудобнее, куртку сними — жарко сегодня! Сейчас чайку поставим и начнем.
Кравцов достал из тумбы письменного стола электрический чайник, перенес его на маленький столик у окна, включил в розетку.
— В жару горячий чай — самое то. Зеленый. Кок-чай. Жажду враз снимает. Я привык в Средней Азии, у туркмен научился, Не бывал в тех краях?
— Нет. В Казахстане был только этой зимой на площадках. В Приозерске.
— Понравилось?
— Дыра.
— Весной там хорошо, все цветет. Когда снег — действительно скучновато. Раньше охота хорошая была, сайгаков было полно. Сейчас, поди, всех перестреляли.
— Это точно.
— Сам-то не охотник?
— Так, по необходимости случалось.
— Да? А я люблю! Времени только ни хрена не выкроишь! А все же открытия никогда не пропускаю.
Пока мы перебрасывались фразами, пока Кравцов добывал из шкафа самаркандские пиалы и заваривал свое зеленое пойло, у меня не проходило ощущение, что он пристально наблюдает за мной. Даже в те моменты, когда он ходил по комнате или вообще стоял ко мне спиной, я как-то кожей ощущал исходящий от него импульс внимания.
— Ну что, начнем? — спросил он, глядя, как я из вежливости прихлебываю отдающий веником противный настой цвета хаки.
С трудом сделав глоток, я кивнул.
— Значит, так. Первый вопрос, который ты наверняка мне задашь, — почему именно ты должен поработать вместо Гришина. Поэтому начну сразу с этого. Год назад вы вместе с ним часто таскались в общежитие Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Было?
Было, было. Веселая была компания в «лумумбарии» на Спортивной. Всех цветов и оттенков. И негритянка с русским именем Маша, к моему глубокому разочарованию, ничем от обычных Маш не отличалась, особенно в темноте.
— Так вот, пока ты с черномазыми развлекался, Гришин бизнес свой делал, а ты в этой компании примелькался. В это время мы его только начинали разрабатывать, на тебя особого внимания не обратили, хотя за одно место можно было бы взять — контакты с иностранцами только с санкции руководства предприятия. Давал такую подписку?
Эх, и такую тоже давал.
— То, что ты ни при чем, выяснилось быстро. Гришин тебя просто по дружбе в этот бордель таскал. Но хабитус твой там запомнился. Несколько греческих студентов было в той компании, припоминаешь?
— Смутно. — Тут я душой не слукавил, греки меня интересовали слабо и следа в памяти почти никакого не оставили.
— Это ничего, главное, чтобы они помнили. Вот парочка этих греков нас и интересует. Завтра они прибывают в Союз, в Москву. И, как мы предполагаем, имеют желание встретиться с Гришиным и кое-что от него получить.
— Откуда информация?
Кравцов усмехнулся.
— Э, брат! Это ты не подумавши ляпнул. Такой вопрос часто головы может стоить! Запомни: ты будешь знать только то, что я тебе сочту нужным сказать. Ни больше и ни меньше. Вопросов, тем более таких, больше не задавай. Ты сам справедливо сказал, что опыта в этом деле у тебя нет. Использовать тебя будут, не обижайся, просто как мебель. — Кравцов постучал костяшками пальцев по столешнице. — Как элемент интерьера, привычный греческому глазу. Все дело заключается в том, что сроку у нас часов двадцать пять-тридцать. Если на место Гришина я поставлю своего человека, они и близко не подойдут, а на тебя могут клюнуть. Тоже, между прочим, далеко не обязательно заглотнут приманку. Но шанс все же больше, чем с абсолютно незнакомым им лицом.
Действия греков, зовут их Александр и Симеон…
— Александр, высокий такой, черный, с усами? — перебил я его.
— Верно. Уже вспоминаешь — хорошо. Так вот, предполагается, что греки позвонят Гришину на квартиру завтра, сразу после того, как пройдут таможню в Шереметьеве. Его родственница, с которой он проживал, ответит им, что Сергей на днях попал в автокатастрофу и скончался в больнице. Вторая связь у них — Соломон Яковлевич Геллерштейн, зубной техник, живет в Бирюлеве, ты сегодня с ним познакомишься. В свое время прищемили старика на покупке металла для коронок, так что он рад оказать нам маленькую услугу. Геллерштейн выведет греков на тебя, мол, ему известно, что Гришин передал товар тебе и ты уполномочен работать в этом канале.
— А сам этот Соломон чего ж…
Кравцов остановил меня нетерпеливым жестом.
— Я же тебе сказал — без вопросов! Ну, ладно, ладно, неудовлетворенное любопытство — причина язвы желудка. Исключительно ради твоего здоровья поясню, но больше не спрашивай, Яков Соломонович знакомый наш старый, проверенный, в паре с братом работает — тот тоже дантист, круг их клиентов сотню человек насчитывает, информация точная, ясная, всегда вовремя. Данная операция — случайный эпизод. Мало ли что может произойти? Подставим Гелю — потеряем источник. Понял?
— Понял. А что может произойти? — опасливо спросил я.
Кравцов неопределенно хмыкнул.
— Ну как «что»? Если греков с поличным возьмем и сразу договоримся — тогда ладушки, все в порядке. А ну как они упрутся? Придется дожимать!
— Как это «дожимать»?
— Как полагается. Уголовное дело возбудить, в консульство сообщать, в прокуратуру, возможно, до суда дойдет. А кого я в материалах дела как продавца укажу? Геллерштейна? Сразу засветим старика! Его лавочку после этого за версту обходить будут!