Золото Виннету (Виннету - 3)
Шрифт:
Наше внимание было приковано к военным играм краснокожих, и я всего лишь один раз случайно бросил взгляд назад - к счастью, как нельзя более вовремя. Двое всадников, вглядываясь в следы команчей, медленно спускались к берегу на опушке леса.
– Джентльмены! К нам едут незваные гости, - предостерег я товарищей.
Все посмотрели назад, а Хоблин воскликнул:
– Да ведь это капитан с Санчесом!
– В лес! Все в лес, а мы с Виннету заметем следы.
Через мгновение все наши спутники уже спрятались в густых зарослях, а мы с Виннету остались у опушки, чтобы следить за так внезапно свалившимися на наши головы
Там, где стояли капитан и его сообщник, высился огромный старый клен, вокруг которого стеной поднималась молодая поросль. Мне удалось незаметно приблизиться к разбойникам и подслушать их беседу.
– Это команчи, - говорил капитан.
– Они нам не страшны, но прежде следует выяснить, кто те белые, с которыми сидят их вожди.
– На таком расстоянии невозможно рассмотреть их лица, - отвечал тот, кого Хоблин назвал Санчесом.
– Мы узнаем их по одежде. Одного из них я вижу впервые, а второго заслоняет вождь.
– Капитан, посмотрите на ту соловую лошадь, что стоит рядом с конями вождей. Что вы о ней скажете?
– Черт возьми! Да ведь это лошадь нашего лейтенанта.
– И мне так показалось. Значит, один из них - Патрик.
– Вон он выглянул из-за вождя, я узнаю его клетчатую рубаху. Что будем делать, Санчес?
– Если бы я знал ваши намерения, то, может быть, что-нибудь и придумал бы.
– Ну что же, днем раньше или днем позже мне все равно бы пришлось открыться тебе. Я знал, что среди нас есть несколько человек, которым нельзя доверять, поэтому не хотел держать главные сокровища в лагере. Подальше положишь - поближе возьмешь, ха-ха! Поэтому я зарыл их неподалеку отсюда, и то место знают только двое - я и лейтенант. Он хотел встретиться с отцом, но назначил ему встречу не в нашем лагере, а на Пекос. Мне это показалось подозрительным, а когда он после нашей последней вылазки на Льяно-Эстакадо, не заезжая в лагерь, отправился прямо сюда, я убедился, что он собирается самым подлым образом обворовать нас и завладеть нашими сокровищами. Индейцев он встретил случайно - в этом нет сомнений, но что теперь делать? Подъехать к ним прямо сейчас и сразу же пристрелить за предательство или понаблюдать за ним и прихватить на горячем?
– Последняя мысль более дельная, капитан. Если мы подойдем к нему прямо сейчас и обвиним в воровстве и предательстве, он отопрется и скажет, что приехал сюда только для встречи с отцом. А потом станет втрое осторожнее, и мы не сможем схватить его за руку. Нас двое, их тоже двое. А индейцам доверять не стоит, так что неизвестно, чья возьмет.
Я прекрасно понял замысел Санчеса: он из кожи вон лез, чтобы отговорить капитана от мысли расправиться с Патриком на месте и пройти с ним в долину - узнать, где спрятаны сокровища.
– Ты прав. Ракуррои вступили на тропу войны и останутся здесь не более чем на час. Потом они поедут своей дорогой, а Патрик бросится к тайнику, но мы не позволим ему взять то, что принадлежит нам, если... если только сокровища
– Если сокровища все еще там? Но кто может добраться до них, если лишь вы двое знаете, где тайник?
– Сан-Иэр и Олд Шеттерхэнд перехитрили нас. Они обвели нас вокруг пальца, как мальчишек.
– Но как они могли проникнуть в тайну?
– Очень просто. Я собирался послать вслед за лейтенантом Хоблина и был настолько неосторожен, что кое-что ему объяснил. Вильямс убит, а Хоблин исчез, поэтому я подозреваю, что он присоединился к вестменам, чтобы спасти собственную шкуру.
– Капитан, а не лучше ли нам обратиться за помощью к команчам?
– И открыть им нашу тайну, чтобы они сняли с нас скальпы и захватили наши сокровища? Давай не будем торопиться, у нас еще есть время все хорошенько обмозговать. Смотри, индейцы сели перекусить. Тащи-ка сюда вяленое мясо, а то у меня тоже брюхо от голода подвело.
Санчес повиновался и пошел за провизией к лошадям, а мне пришлось поспешить назад, чтобы остаться незамеченным.
Присоединившись к моим товарищам, я пересказал им все, что сумел услышать.
– А где же те трое, что поехали с лейтенантом грабить купцов? спросил Сэм.
– Насколько я помню, один из них должен был остаться с Патриком.
– Нет, об этом они не сказали ни слова. Возможно, Патрик разделался со своим сообщником, чтобы развязать себе руки. Но что нам теперь делать с капитаном и Санчесом?
– Они нам не помеха, Чарли, пусть едут дальше.
Но тут вмешался Виннету и сказал, покачивая головой:
– Пусть мои белые братья не забывают, что у них на голове только один скальп.
– И кто же осмелится снять его с моей головы?
– спросил Сэм.
– Ракуррои - мои враги, но они смелые воины.
– Ну, им это не удастся. Они выступили в поход и скоро уберутся отсюда.
– Мой белый брат - отважный воин, но ему неизвестны пути команчей. Они идут на могилу своего вождя. Команчи-ракуррои каждый год навещают могилу в день гибели вождя. Он пал от руки вождя апачей Виннету.
Теперь я понял, почему Виннету следил за этим отрядом.
– Это не имеет значения, - сказал Сэм.
– Если у них такие важные дела, то к чему им вмешиваться в чужие ссоры?
– Мне тоже не хочется зря проливать кровь, - высказался я.
– Мои белые братья поступят так, как посчитают нужным, - ответил апач, - но пусть помнят, что тот, кто щадит врага и убийцу, платит за это собственной кровью. Я все сказал! Хау!
Мне было неловко из-за того, что я не согласился с мнением Виннету, хотя в глубине души и признавал его правоту. Но в тот день уже пролилась кровь, и я внутренне противился мысли о том, что кровопролитие может повториться. К чему проливать кровь, пусть это даже кровь убийц и негодяев, если нет необходимости защищать свою жизнь?
Я все еще раздумывал, когда в лагере команчей послышались крики, свидетельствовавшие о том, что там произошло нечто в высшей степени неожиданное и необычное. Капитан и Санчес также встревожились и помчались к повороту тропинки. Я со всеми предосторожностями пополз к опушке и выглянул. То, что я увидел, встревожило меня, да так, что я чуть было не вскочил на ноги. Команчи столпились на берегу реки и, толкаясь, рассматривали что-то в реке. Спустя несколько минут они обступили вождей и обоих белых, а затем внезапно вскочили на лошадей и тронулись в путь.