Золото змея. Вызов стае
Шрифт:
– Хорошо, – поразмыслив, согласилась она. – Я дам вам разрешение на посещение Корпуса. Но при одном условии.
– Каком же?
– Мы отправимся туда вместе.
Глава 5
Рагиль
Сумерки начали сменяться вечерней темнотой, приносящей с собой прохладу ночи. Мы договорились с председателем встретиться в семь вечера, спустя полтора часа ее все еще нет. Только распустившаяся надежда увидеть Корпус стала усыхать с каждой минутой томительного ожидания. Одна за другой возвращались эмоции, которые владели мной все
Председатель не понравилась мне с первого взгляда. Вернее сказать, с первого вздоха. Манерная фифа, надушенная цветочно-пряным парфюмом, который мог бы даже показаться приятным, если бы она не сбрызнула себя им прямо перед встречей. Да в таком количестве, что мне стало плохо уже в первые секунды нашего знакомства! Она явно хотела произвести на меня впечатление, и пусть я злорадствую, но мне доставляло колоссальное удовольствие, что у нее ничего не вышло. К каким бы женским хитростям она ни прибегала, как бы не отвлекала мое внимание, я ей ничего не сказал. Ничего не сказал о Каве.
Грудь сковало холодом. Я вновь боялся за Каву, хотя уже не мог понять, был ли это страх за ее жизнь или страх, что сказанное председателем окажется правдой. Пока я не видел причин верить этой женщине и настойчиво гнал от себя мысль, что Кава действительно могла быть замешана в пожаре. Против этого выступали не только мои чувства, но и разум. Кава столько лет мечтала стать ученым Корпуса! Что бы она ни думала о системе, она никогда не стала бы разрушать дело всей своей жизни. Это все чушь! Они просто пытаются найти крайнего. Но меня они в этом не убедят. Я ни за что не стану верить лживым словам этой женщины! Костяшки пальцев отозвались болью. Я посмотрел на свой кулак, которым только что пытался пробить стену дома, и рассмеялся. Какой-то бред! Я уже теряю контроль над своим телом. Когда же кончится этот кошмар?
Помяв руку, я посмотрел на пустую дорогу. Чувствую себя в ловушке эмоций. Злюсь на председателя, мучаюсь неизвестностью из-за Кавы и отчаянно хочу увидеть Корпус. Если три дня назад это желание давало о себе знать ударами маленького молоточка, то с тех пор, как фармацевт рассказал о способе вернуть воспоминания, молоточек обрел очертания колокола. Когда же председатель сообщила, что после пожара Кава пропала, то мысль, что я должен побывать в Корпусе, стала бить набатом. Она настолько завладела моим сознанием, что я рискнул попросить об этом напрямую. Вот только я никак не ожидал, что председатель предложит пойти туда вдвоем. Зачем ей это нужно? У меня не было ответа.
Звук тормозящих шин заставил вернуться в реальность. Наконец-то! На другой стороне улицы припарковался темно-синий автомобиль со знакомым шильдиком, и спустя несколько секунд на улице появилась председатель. Она стала оглядываться, видимо, ища меня в темноте.
– Госпожа Меллар.
Я подошел к ней со спины, и она резко обернулась. Втянул воздух. Парфюм выветрился, обнажив ее натуральный запах, в котором ощущались следы долгого трудного дня.
– Пойдемте, – вымолвила она осипшим голосом.
Мы приблизились к ограждениям академгородка, и патрульные, взглянув на корочку ее удостоверения, открыли ворота. Меллар замялась:
– Думаю, нас должны встретить. Я просила секретаря предупредить полицию, что мы собираемся в Корпус.
Я осмотрелся: за исключением двух полицейских, охраняющих ворота, улица была пуста. Мы потоптались на месте некоторое время, пока ветер не принес запах еще одного человека. По привычке повернул голову в его сторону, и Меллар, удивленно проследив
– Госпожа председатель, мое почтение, – басистый голос разрезал тишину. – Дарим-абдэер к вашим услугам. По поручению начальника Главного полицейского управления я организую для вас осмотр Корпуса.
– Для меня и моего спутника, – уточнила Меллар, указав рукой в мою сторону.
Полицейский внимательно оглядел меня и кивнул. На нем была фуражка, которая бросала тень на верхнюю часть лица, а нижнюю половину покрывала густая не по моде борода.
– Вы можете отпустить своего водителя, – обратился он к Меллар. – Обратно вас доставит служебный автомобиль с патрульным сопровождением.
Мужчина заметил ее замешательство и поспешил пояснить:
– Это личная просьба господина Крегара. Прошу нас понять, мы не хотели бы привлекать лишнее внимание припаркованной здесь машиной члена Совета. Академгородок патрулируется, но есть особо пронырливые журналисты…
– Хорошо, – прервала его Меллар, поднимая руку. – Раз это личная просьба господина Крегара, то сделаем так, как вы сказали.
Меллар сообщила водителю, что он может ехать, и мы направились к лабораториям Корпуса. Когда полицейский пропустил нас на территорию, я сразу почувствовал слабый запах яблоневых деревьев, высаженных вдоль дорожек. С каждым нашим шагом он становился все тусклее, а гарь – все отчетливее. Странно, что она не выветрилась за эти дни.
Улицы академгородка, обычно наполненные преподавателями и студентами, словно вымерли. Уличные фонари бросали свет на пустые лавки, темные строения без единого горящего окошка и успевшую подрасти газонную траву. Мрачные монументальные здания факультетов с лестницами, ведущими к высоким колоннам, напоминали сейчас древние храмы и места культа. Одинокие памятники знаменитым ученым, у которых любила собираться молодежь, провожали равнодушными взглядами. В этой мрачной атмосфере остановившегося времени я почувствовал себя непрошенным гостем. В груди осело нехорошее предчувствие.
Задумавшись, я не сразу заметил сопровождавший нас ритмичный стук. Посмотрел на источник звука. Шедшая впереди председатель взбиралась на небольшую горку в туфлях на тонком каблуке. Интересно, у нее все в порядке с головой? Это ж надо было додуматься отправиться на осмотр обугленных развалин в такой обуви! Окинув быстрым взглядом ее наряд, я понял, что с нашей утренней встречи она даже не переоделась, так и оставшись в костюме. Только накинула поверх какую-то странную расклешенную куртку с прорезями для рук, больше напоминающую короткий плащ, и надела перчатки. Кончиками пальцев она держала маленькую сумочку, в которую могло бы поместиться, пожалуй, только карманное зеркало. Сейчас она мне особенно сильно напомнила всех этих женщин, помешанных на своем внешнем виде, которых я обычно сторонился. И сразу же вспомнилась Кава, настойчиво игнорирующая любые модные веяния и предпочитающая платьям широкие брюки и расклешенную белую блузу. Волосы она почти никогда не укладывала, собирая их в высокий хвост или тугой узел на затылке. А дамских сумочек я у нее вовсе не встречал, только средних размеров портфели, в которых всегда можно было обнаружить книги.