Золото. Книга 1
Шрифт:
Как я жалел о том, что натворил! О том, что ничего нельзя повернуть назад. Ничего сделанного не исправить. Но терзаться вечно невозможно. Переболев угрызениями и сожалениями как морской болезнью, я сходил на берег уже освобождённым человеком. Не от мук совести. Мне стало легко от сознания, что совести у меня нет.
Спускаясь по сходням на берег, я оставил все муки, всё, что изводило меня, на этом корабле, который был последним, что связывало меня с покинутой родиной и начать жить заново. С новым именем, новой судьбой…
В новой стране я остался недолго, не больше года. В последующие несколько лет я переезжал и переплывал из страны в страну, пока не добрался до берегов внутреннего моря, земель сколотов, обладателей несметных богатств, воинственных и решительных, к тому же родственных мне по крови. Я остался с ними.
Мне нравятся эти люди. Их весёлый и в чём-то бесшабашный нрав, радушие и добродушие, которых я не встретил больше нигде, лёгкость на подъём, жажда справедливости даже в мелочах, непримиримость к врагам, преданность дружбе и однажды данному слову.
Я вступил в ряды их ратников и в первом же бою, при обороне от ратей, пришедших из-за моря, они на моих глазах проявили такую храбрость, такую удивительную стойкость и мужество, что я понял, эти люди для меня будут подходящей новой семьёй. Они приняли меня. Я стал их побратимом, а это у них выше, чем кровное родство.
От них я и узнал, что Великий Север моего отца пал под копытами царя Колоксая, который убил и моего отца, и всю знать, всех, кого я знал с детства… но и Колоксай недолго провёл на троне моих предков.
Царь Великсай занял его место теперь. Ему легче – царской семьи, тех, кто мог быть недоволен их приходом в страну Великого Севера, теперь не осталось. Поэтому теперешние хозяева Великого Севера правили относительно спокойно.
Но во мне стал зреть новый план. Я хотел вернуться. Я всегда хотел вернуться. Я не переставал тосковать по моей родине. Я последний из сыновей царя Великого Севера, я должен править моими землями, я, а не Великсай или его наследники…
Я спешила от озера не только потому, что ко мне привязался этот Яван, он не первый, но больше потому, что опасалась, как бы не увидел кто-нибудь ещё. Никто не купался в озере в такое время. Летом-то никто не купается – слишком холодная вода, а тем более осенью, как теперь, когда начинают желтеть листья и ночи становятся почти равны дням.
Ещё дней двадцать и упадёт первый снег. Я и тогда приходила на берег плавать. И зимой ныряла в полынью. Если кто-нибудь узнает об этом, меня станут считать демоном. Никто не может того, что делаю я. Люди хорошо относятся ко мне, только поэтому не выискивают во мне подозрительного.
Но был один человек, кто почти неотступно следит за мной уже несколько лет. Волк, прилип ко мне ещё в Пещерном, когда я уехала оттуда с лекарями, жрецами Солнца, к которым мне удалось плотно прибиться. И с тех пор так и преследует, пытаясь то изнасиловать, но это мне не в новость, таких попыток я за много лет отбила уже, наверное, сотни, то жениться на мне, что было, пожалуй, ещё хуже.
Девушка, живущая сама по себе, магнит для тех, кто жаждет поразвлечься. Много моих подруг стали жёнами сколотов, другие просто переходили из рук в руки, таким манером зарабатывая на жизнь и некоторые даже неплохо зарабатывали, куда больше, чем я своей помощью лекарям, жрецам Солнца. Меня, как девушку, в эти жрецы принять не могут, я могу быть только помощницей, повитухой, перевязывать раны, лечить бедняков, у которых нет золота, чтобы платить настоящим жрецам. Но я столько лет при них, что научилась делать всё, что делают они, только без красивых величественных обрядов и песнопений, которыми жрецы сопровождают действо. У меня просто лечение. Но входить в транс умею и я, не прибегая к танцам и пению, которые соединяют жреца и Бога Солнце. Он, Бог Солнце, со мной говорит непосредственно и не словами, я чувствую Его, Он будто входит в меня управляет мыслями. Может быть потому, что я женщина. Природа женщины ближе к земле, а Солнце любит землю…
Но об этих моих способностях не должен догадаться никто и никогда. Поэтому я при Солнечном дворе, или дворах, переезжая из города в город, я перехожу с одного Солнечного двора на другой. Так я могу и на хлеб заработать и применить способности, которыми меня наградил Бог, не вызывая подозрений.
Таких как я, помощниц жрецов Солнца, здесь, в Ганеше, было много, кто-то пришёл с нами из Ледовита ещё, где к ним, присоединилась и я, кто-то пришёл к нам уже здесь, в Ганеше. Красавица Верба, одна из таких же, как я помощниц, была моей подругой, но она не гнушалась и обширными связями с мужчинами. Из-за этого она беременела, и приходилось прибегать к ядам, которые изгоняли плод. И яды эти, как и все другие яды, мы брали на дворе Лунном. Так заведено издревле: Солнечные дворы ведают Жизнью, Лунные – Смертью.
Я сердилась на неё за это, всякий раз, во-первых: потому что за это меня могли жестоко наказать, если бы узнали, а во-вторых и, наверное, в главных: распутство мне было противно. Противно было и Вербе, но она никак не могла остановиться на этом пути, вступив на него.
Поднявшись на берег, я оглянулась по сторонам, никто не обратил внимания на меня. Давно уже те, кто хотел на меня поглазеть, поглазели, я живу в этом городе уже почти полный год. А других, вроде Волка, я не увидела и поэтому спокойно пошла к дому.
Скоро полдень, в это время каждый день, даже в пасмурный, как сегодня, совершаются обряды посвящённые Богу Солнце. К нему положено переодеться. А после отправляться к больным. Сейчас погода стояла тёплая и сухая, лето в этом году долго не сдавало своих позиций, поэтому болели мало, даже дети, так что работы немного.
Но я ошиблась, что никто не смотрит на меня, какой-то щуплый юноша, не старше меня, с ярко-рыжими волосами, окликнул меня. Я обернулась, он подбежал ко мне. Ещё не хватало, всех чертей на меня повесят, если увидят… Репутацию свою я берегу не ради себя, мне, в общем-то, давно безразлично, что думают обо мне люди, но ради того, чтобы вездесущий Волк не увидел и не активизировал своих попыток завладеть мной, во что бы то ни стало. За те три года, что он таскается за мной со своими притязаниями, я даже привыкла к нему в известном смысле, как люди привыкают жить с цепью на шее, но я не хотела, чтобы эта цепь ещё туже обвила моё горло… Поэтому я была недовольна, что за мной бежит какой-то незнакомый юноша.
– Подожди! Подожди, Онега! – и имя моё узнал откуда-то! Хотя какая там тайна…
Он ростом едва с меня. У него высокий голос, что ж, неудивительно, у него, похоже, и борода-то не растёт. Может он из жрецов, они ходят без бороды… Да нет, какой он, к дьяволу, жрец, скоморох скорее…
– Тебе чего? – спросила я, остановившись.
– Ты… – он запыхался.
– Отдышись, чума, ишь, задохся, – усмехнулась я. Он приятный. Тонкая кожа на лице, вон покраснел как.
– Я – Лай-Дон, я… можно… я пройду с тобой до… куда ты идёшь? До дома…