Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Я выбрал момент, чтобы глянуть, как там «Рамфоринхус» и «Кецалькоатль». Альтаирские одноместники роились вокруг «Рамфоринхуса», окрашенного на моём дисплее в синий цвет. Лазеры Питера Чина метались в этом рое, и каждые несколько секунд я видел, как взрывается одноместник. Но их всё равно было слишком много.
Хейди на «Кецалькоатле» пыталась оттянуть на себя огонь роя, но без особого успеха. А если она начнёт стрелять в рой, то либо её выстрелы, либо обломки уничтоженных одноместников могут ударить в «Рамфоринхуса».
Я развернулся лицом к голограмме Питеровой головы.
– Помощь нужна? – спросил я.
– Нет, я держусь. Просто…
Огненный шар, должно быть, пронёсся сквозь корабль от кормы до носа; голокамера работала ещё достаточно долго, чтобы показать мне стену огня позади Пита, затем горящую плоть, срываемую с черепа, а потом…
А потом ничего, лишь овоид статических помех там, где была голова Питера Чина. Через несколько секунд пропал и он.
Я повернулся к голограмме Хейди и узнал выражение её лица: такое же, какое я сейчас пытался натянуть на собственное. Она, как и я, знала, что глаза всех на мостике сейчас направлены на неё. Она не может показать надлома. И в особенности она не может показать страха – только не во время боя. Вместо этого она излучала стальную решимость.
– Убьём их всех, – тихо произнесла она.
Я кивнул и…
И мой корабль снова шатнуло. Нас слишком отвлекло произошедшее с «Рамфоринхусом», и движение в облаке выброшенного газа осталось незамеченным. Ещё одна стелс-торпеда взорвалась у нас на корпусе.
– Поступают отчёты о потерях в… – начал докладывать Чамплейн.
– Подожди с этим, – сказал я. Для него это стало неожиданностью, но сейчас я ничего не мог сделать для мёртвых и раненных. – Каков статус груза?
Чамплейн опомнился; он также понимал наши приоритеты.
– Зелёный по всем показателям, – доложил он.
Я кивнул, и компьютер издал утвердительный звон, чтобы те члены команды, что в данный момент не смотрят на меня, знали, что я принял доклад.
– Бросаем «Нидихары»; нужно избавиться от одиноместников, пока они не разделались с «Кецалькоатлем».
Звёздное поле поплыло в сторону: «Птеранодон» менял курс.
– Огонь по обстановке, – сказал я.
Лазеры заработали, сжигая десятки одноместных кораблей. «Кецалькоатль» также не отставал. Два оставшихся «Нидихара» неслись теперь к нам. Калси включил двигатели ориентации и закрутил нас; теперь лазеры стреляли по всем направлениям.
Внезапно у меня перед глазами снова возник чёрный круг: взрыв на «Кецалькоатле». Стелс-торпеда попала прямо в одну из его трёх двигательных сфер, и, как я увидел, когда цензор отключился, полностью уничтожила сферу и выдрала огромный неровный кусок из линзовидного главного корпуса.
К этому времени, согласно дисплеям боевого контроля, половина роя одноместников уже была уничтожена. Хейди снова зарядила тахионную пушку; это было рискованно с всего двумя двигателями, но нам нужно было выровнять игровое поле. Разряд тахионной пушки уничтожил один из двух оставшихся «Нидихаров»: у альтаирцев оставался всего один большой корабль и сорок семь одноместников.
Я оставил Хейди завершать зачистку мелочи; нам же нужно было разделаться с оставшимся «Нидихаром». Я очень не хотел задействовать тахионную пушку – она пожирала слишком много энергии. Но мы не могли рисковать попаданием ещё одной стелс-торпеды; мы оставили наше облако выпущенной атмосферы далеко позади, когда погнались за роем, и…
И «Птеранодон» снова подбросило. Сверху упала часть потолочной конструкции, появившись словно ниоткуда, когда прошла через голосферу; она ударилась о пол рядом с моим креслом.
– Манёвр уклонения! – крикнул я.
– Невозможно, капитан, – ответила Калси. – Удар нанесён с планеты; должно быть, её вращение вывело наземную батарею деструкторов на линию огня.
– Статус груза?
– По-прежнему зелёный, – доложил Чамплейн.
– Пошлите туда кого-нибудь, – сказал я. – Мне нужна непосредственная инспекция.
Хейди уже переместила «Кецалькоатль» так, что оставшиеся одноместники оказались между ним и планетой; наземная батарея теперь не могла стрелять в него, не рискуя зацепить своих.
Оставшийся «Нидихар» снова стреляет в нас, но…
Молодчина, Нгуен!
Точный, выверенный выстрел оторвал обитаемый модуль от двух двигательных – удачная догадка насчёт того, какой где, окупилась. Обитаемый модуль, кувыркаясь, унёсся в ночь, истекая атмосферой через разорванные соединения.
Мы снова развернулись, вгрызаясь в оставшиеся одноместники. Хейди занималась тем же самым – их осталось всего пятнадцать.
– Входящ… – крикнул Калси, но не успел договорить – луч деструктора с поверхности планеты снова ударил в нас. Пустой серый прямоугольник возник на голосфере справа от меня; камеры вдоль правого борта были уничтожены.
– Мы не переживём ещё одного удара с планеты, – сказал Чамплейн.
– Им, должно быть, нужно много времени на перезарядку, иначе они бы уже разделались с нами обоими, – сказала голограмма Хейди. – Вероятно, это метеоритный детектор, не предназначенный для боя.
Пока мы говорили, Нгуен уничтожил ещё четыре одноместника, а «Кецалькоатль» сжёг пятерых.
– Если бы не эта пушка на поверхности… – сказал я.
Хейди решительно кивнула.
– Мы все знаем, зачем мы сюда явились – и это важнее, чем любой из нас. – Голографическая голова повернулась к команде её собственного мостика. – Мистер Рабинович, спускаемся.
Если и были протесты, я их не слышал. Но я сомневаюсь, что они были. Я не знал Рабиновича – но он тоже был из Звёздной гвардии.
Хейди повернулась ко мне.
– Это за Питера Чина, – сказала она. А потом, вероятно, больше для себя самой, чем для меня: – И за Крейга.
«Кецалькоатль» нырнул к Альтаиру-III на полной тяге субсветовых двигателей. Его силовые щиты без труда пронесли его сквозь атмосферу, а наземная пушка, по-видимому, ещё перезаряжалась; корабль Хейди врезался в батарею на южном континенте. Мы видели, как ударная волна бежит по поверхности планеты – стена спрессованного воздуха, распространяющаяся от того места, куда ударил «Кецалькоатль».