«Золотое» столетие династии Романовых. Между империей и семьей
Шрифт:
Кроме семьи в ведении Николая II оказались и огромные богатства, которыми владела династия Романовых. Доход императорской семьи с принадлежащих ей земельных угодий (к 1914 г. стоимость этой земли составляла около 100 миллионов золотых рублей), полагавшейся на ее содержание доли налогов и другой собственности составлял около 24 миллионов рублей в год золотом – сумма по тем временам колоссальная. Романовы действительно были самой богатой семьей Российской империи. Кроме того, в распоряжении императора находились фамильные драгоценности, накопленные за 300 лет существования династии, на общую сумму 160 миллионов рублей золотом. К числу императорских ценностей относились знаменитая корона Екатерины II, украшенная огромной, необыкновенной чистоты розовой шпинелью (редким драгоценным камнем. – Л. С.), вмонтированный
Но этих, казалось бы, неисчислимых средств постоянно не хватало, так как расходы царской казны также были неимоверно велики. Только царской семье, не считая великокняжеских семей, принадлежали семь огромных дворцов: Зимний и Аничков в Санкт-Петербурге, Екатерининский и Александровский в Царском Селе, усадебные дворцы в Петергофе и Гатчине, Большой Кремлевский дворец в Москве и Ливадийский дворец в Крыму. При Николае II царская семья выкупила у своих родственников и Михайловский дворец в Петербурге, в котором открылся Музей Александра III. Его основу составило собрание произведений русских художников, принадлежавшее этому императору. Дворцы обслуживали 15 тысяч чиновников и слуг, которым кроме жалованья полагалось бесплатное питание и подарки к праздникам.
Императорской семье принадлежали также специально оборудованные и богато отделанные поезда и яхты, три театра в Петербурге и два в Москве. Только в императорском балете на средства царя содержались 153 балерины и 73 танцовщика и несколько десятков малолетних учеников балетной школы.
Из царской казны выделялось содержание и всем членам императорской фамилии, состоявшей из шести с лишним десятков человек. Каждый великий князь получал 200 тысяч рублей в год, каждой великой княжне в приданое полагался 1 миллион рублей.
Огромные средства императорская семья тратила на благотворительность. Кроме регулярных отчислений в приюты, сиротские дома, больницы и богадельни были и разовые пожертвования по просьбам, поступавшим от людей разных сословий в царскую канцелярию. Щедрость царской семьи в начале года к концу его часто оборачивалась полным безденежьем. Нередко уже в осенние месяцы император и его близкие сами оказывались в стесненных финансовых обстоятельствах и вынуждены были экономить.
Николай II в быту был достаточно скромен. Как и отец, в домашней обстановке носил холщовую рубашку, просторные штаны и короткие мягкие сапожки. Он очень любил все русское. В молодости он даже хотел поменять придворные мундиры европейского образца на древнерусские кафтаны, и только перспектива слишком больших расходов заставила его отказаться от этой затеи. Прекрасно владея несколькими иностранными языками, Николай предпочитал говорить и писать по-русски. Со своей матерью и детьми он общался на русском языке, но Александра Федоровна осваивала его с большим трудом, и с ней император разговаривал и переписывался по-английски.
С возрастом рос его юношеский интерес к первым государям династии Романовых. Николай II искренне восхищался отцом Петра Великого Алексеем Михайловичем – последним царем, при котором Россия жила традиционным укладом. В 1903 г. при дворе был устроен костюмированный бал, на котором вся императорская семья и придворные предстали в костюмах XVII в. По мере приближения к 300-летнему юбилею дома Романовых подобные мероприятия повторялись все чаще и со все большим размахом. К царю-реформатору Петру Великому Николай II, наоборот, в отличие от своих предшественников относился без особого пиетета и даже с определенным скепсисом. Однажды на восторженный отзыв о нем своего молодого адъютанта император ответил: «Я не могу не признать больших достоинств моего предка, но... именно он привлекает меня менее всех... Он слишком сильно восхищался европейской культурой... Он уничтожил русские привычки, добрые обычаи, взаимоотношения, завещанные предками».
Зная интерес императора к русской старине, близкие люди старались порадовать его редкими вещицами, относящимися к тем временам. Так, императрица Александра Федоровна к Пасхе 1916 г. через своих придворных антикваров отыскала в старообрядческой лавке Евангелие, изготовленное в 1627 г. мастерами Московского печатного двора – иконописцем Прокопием Чириным и гравером Кондратом Ивановым по заказу матери Михаила Федоровича – первого царя династии Романовых. Царица-инока Марфа вложила эту роскошную книгу в Благовещенский Ширинский монастырь под Кашином в память о рождении первенца своего сына – царевны Ирины Михайловны. Монастырь закрыли при Екатерине II, и след этого вклада затерялся. Его возвращение в руки государя из дома Романовых в начале XX в. было, с точки зрения императорской семьи, знаменательным событием. Шла Первая мировая война, и Николай получил подарок, находясь в Ставке Верховного командования в Белоруссии. Это Евангелие доставило ему большую радость, подняв настроение, подавленное неудачами русской армии на фронте. Книга вместе с портретом царя Алексея Михайловича находилась на столе императора в его Царскосельском кабинете до ссылки в Тобольск. В 1941 г. среди других ценных книг Евангелие было вывезено фашистами в Германию, только после войны оно вернулось обратно и ныне хранится в собрании Царскосельского музея-заповедника.
Император Николай II, говоря языком современной психологии, был типичным интровертом. Он любил одиночество и не нуждался в соратниках. В отличие от всех предыдущих императоров и даже от собственной жены Николай не имел личного секретаря и сам следил за своим деловым графиком. На его столе в кабинете лежал ежедневный календарь, куда он заносил предстоящие встречи. Он сам разбирал не только личную корреспонденцию, но и письма государственной важности, сам писал ответы и запечатывал их в конверты. Император поддерживал в своем кабинете такой идеальный порядок, что был способен быстро найти любую нужную ему вещь даже в полной темноте.
В свободное время Николай не терпел разговоров о политике. Он предпочитал беседовать, в том числе и со своими министрами и адъютантами, о погоде, красотах природы, лошадях и игре в теннис, литературе, музыке и театре – о чем угодно, только не о важных политических делах и проблемах.
В государственной деятельности царь также испытывал трудности при необходимости строить отношения с людьми, которых, включая важнейших министров и сановников, он обычно оценивал чисто интуитивно и эмоционально. Он не любил сложных, принципиальных разговоров, прямых столкновений и жестких дискуссий, что часто приводило к недопониманию и к разговорам о лукавстве и лживости его натуры. Николай редко устраивал разносы своим подчиненным и важнейшим государственным чиновникам. Вызвав к себе министра, действиями которого был недоволен, государь дружески с ним беседовал и, случалось, даже благодарил за службу. Чиновник, считая, что инцидент исчерпан, спокойно возвращался в свой министерский кабинет и продолжал заниматься делами, а на другой день неожиданно получал извещение об отставке, подписанное царем.
Отправленный таким образом в отставку всесильный, как казалось, премьер С. Ю. Витте одним из первых заметил эту особенность характера императора, связанную с его воспитанием и положением в семье. Говоря о первых годах правления Николая, он отмечал: «Когда император ступил на престол, то от него светлыми лучами исходил... дух благожелательности, он сердечно и искренне желал России...
счастия и мирного жития». Но позже он все чаще вспоминал свой разговор с министром внутренних дел Иваном Николаевичем Дурново, состоявшийся в один из первых дней после кончины императора Александра III:
«... мы были, конечно, в довольно тяжелом и грустном расположении духа.
Вот Иван Николаевич обратился ко мне и говорит:
– Что же вы, Сергей Юльевич, думаете относительно нашего нового императора?
Я ответил, что о делах говорил с ним мало, знаю, что он совсем неопытный, но и неглупый, и он на меня производил всегда впечатление хорошего и весьма воспитанного молодого человека. Действительно, я редко встречал так хорошо воспитанного человека, как Николай II, таким он и остался. Воспитание это скрывает все его недостатки. На это И. Н. Дурново мне заметил: «Ошибаетесь вы, Сергей Юльевич, вспомяните меня – это будет нечто вроде копии Павла Петровича, но в настоящей современности». Я затем часто вспоминал этот разговор. Конечно, император Николай II не Павел Петрович, но в его характере немало черт последнего и даже Александра I (мистицизм, хитрость и даже коварство), но, конечно, нет образования Александра I. Александр I по своему времени был одним из образованнейших русских людей, а император Николай II по нашему времени обладает средним образованием гвардейского полковника хорошего семейства».