Золотое яблоко
Шрифт:
Деспонд вытер лоб.
– Что за чертовщина происходит в этом городе? – спросил он у потолка. – Новый вид сексуальных оргий?
Действительно, с тех пор, как два дня назад в Лас-Вегас прибыли «Ветераны Секс-Революции», в городе начались самые разные сексуальные оргии. «Бригада Хью М. Хефнера» сняла два этажа отеля «Пески», наняла целую толпу профессиональных проституток и до сих пор не вышла из номеров, чтобы примкнуть к «Бригаде Альфреда Кинси», «Партизанам Нормана Мейлера» и всем остальным, маршировавшим туда и обратно по Стрипу, брызгавшим между ног молоденьким девушкам из водяных пистолетов, передававшим по рукам бутылки с самогоном, повсеместно блокировавшим уличное движение и крайне досаждавшим пешеходам. Сам доктор Найсмит после нескольких символических выходов избегал массовых развлечений. Он уединился в номере люкс, чтобы поработать над новым письмом, призывающим к сбору денежных средств для «Фонда Колосса Йорба-Линдского».
Найсмит был невысоким худощавым мужчиной и, подобно многим техасцам, носил ковбойскую шляпу (хотя никогда не пас стада) и усы фасона «бандито» (хотя все его экспроприации опирались на обман, а не на силу). Кроме того, как гражданин своей страны в данный исторический период, он был необычайно честным человеком. В отличие от большинства корпораций нашей эпохи, ни одно из его предприятий не травило и не калечило клиентов, у которых он брал деньги. Единственным его пороком был цинизм, опиравшийся на отсутствие воображения: большинство своих сограждан он считал полными идиотами и наивно полагал, что потакает их причудам, когда рассказывает, что обширный заговор иллюминатов контролирует денежные ресурсы и процентные ставки или что бандит тридцатых годов был, в определенном смысле, спасителем умирающего человеческого духа. Ему никогда не приходило в голову, что в этих глупостях есть доля истины. Короче говоря, хотя Найсмит и был уроженцем Техаса, он был лишен тонкости, эмоциональности и глубокой поэтичности точно так же, как и любой нью-йоркский интеллектуал.
Однако его цинизм сослужил ему прекрасную службу, когда после визита к гостиничному врачу в связи с появлением странных симптомов его очень быстро увезли в так называемый «пункт министерства здравоохранения США», укомплектованный типами, в которых он мгновенно распознал органы. Доктор Найсмит прищурился, сосредоточился и, когда его начали спрашивать, лгал так виртуозно, как умеет лгать только прожженный техасский мошенник старой закалки.
– Это перешло к вам от того, кто находился с вами в физическом контакте. Значит, либо вы ехали в переполненном лифте, либо заразились от проститутки. Какой вариант верен?
Найсмит сначала вспомнил о столкновении на тротуаре с Лилипутом и похожим на хорька типом с огромным чемоданом, но внутреннее чутье ему подсказало, что органы явно склоняются ко второму варианту. Они ищут женщину, и если сказать им то, что они хотят услышать, ему не станут задавать вопросы личного характера.
– Я был с проституткой, – сказал он, пытаясь изобразить смущение.
– Можете ее описать?
Он начал вспоминать проституток, которых видел с другими делегатами ВСР, и в памяти отчетливо всплыла одна из них. Как человек добрый, он не хотел втягивать невинную шлюху в это дело (каким бы оно ни было), и поэтому подмешал к ее словесному портрету описание другой женщины – первой женщины, с которой у него получился половой акт в далекой юности.
К несчастью для благих намерений доктора Найсмита, полиция никогда не рассчитывала, что описания очевидца будут соответствовать внешности человека во всех отношениях, поэтому полученные от него данные ввели в закодированном виде в вычислительную машину «Ай-Би-Эм». Машина перебрала картотеку на несколько сотен проституток, чьи приметы были собраны и закодированы за последние двадцать четыре часа, и выплюнула наружу три карточки. В каждой
– Ты не работаешь на себя, – злобно повторял Деспонд в пятый раз. – В этом городе Мафия воткнет тебе нож в задницу и отломает рукоятку, если ты попытаешься работать на себя. У тебя есть сутенер. Так что, врезать тебе по харе или ты назовешь его имя?
– Не надо на нее давить, – сказал Тобиас Найт. – Она всего лишь бедная растерянная девочка. Тебе ведь нет и двадцати, верно? – ласково спросил он. – Дай ей возможность подумать. Она все сделает правильно. Зачем ей покрывать паршивого сутенера, который постоянно ее эксплуатирует? – Он взглянул на нее ободряюще.
– Бедная растерянная девочка, твою мать! – взорвался Деспонд. – Это вопрос жизни и смерти, и я не позволю какой-то черномазой шлюхе водить нас за нос. – Он отлично играл роль злого следователя, который буквально дрожит от едва сдерживаемого бешенства. – Так бы и вломил ей ногой по башке, – добавил он.
Найт, разыгрывавший доброго следователя, выглядел потрясенным.
– Это не очень профессионально, – печально произнес он. – Ты переутомился и пугаешь бедную девочку.
Три часа спустя – когда Деспонд уже почти исчерпал весь свой арсенал психических атак и делал вид, что хочет обезглавить бедняжку Бонни Квинт ножом для вскрытия конвертов, а Найт настолько вжился в образ отца и защитника, что они с Бонни почти окончательно поверили, что на самом деле она его родная блудная дочка, – в судорожных всхлипываниях на свет явилось точное описание примет Кармела и его адрес.
Еще через двенадцать минут Рой Юбу сообщил из радиофицированного автомобиля, что Кармела в доме нет, но его видели за рулем джипа, который ехал в юго-западном направлении из Лас-Вегаса. На заднем сиденье был большой чемодан.
В последующие восемнадцать часов на разных дорогах к юго-западу от Лас-Вегаса были задержаны одиннадцать мужчин, ехавших в джипах, но ни один из них не был Кармелом, хотя их рост, вес и общие физические приметы приблизительно совпадали с описанием Бонни Квинт, а у двоих даже были большие чемоданы. В течение суток после этого на северных, южных, восточных и западных дорогах была задержана почти тысяча мужчин всех весовых и возрастных категорий в машинах, порой даже отдаленно не напоминавших джипы, причем некоторые из них ехали в Лас-Вегас, а не из него! Но ни один из них, увы, не был Кармелом.
Среди множества людей, шатавшихся по базе «Дверь в пустыню» и Лас-Вегасу с удостоверениями министерства здравоохранения США, был один, который действительно работал в этой организации. Обладатель высокого сухопарого тела и мрачного выражения лица, отдаленно напоминавший покойного великого Бориса Карлоффа, он звался Фредом Филиарисусом. Наделенный специальными полномочиями Белого дома, доктор Филиарисус имел право на доступ ко всему, что знали ученые, работавшие над этим проектом, в том числе к информации о протекании заболевания у первых инфицированных, из которых двое успели умереть прежде, чем на них подействовало противоядие, а трое демонстрировали полное отсутствие симптомов, хотя и были заражены. Кроме того, у него был доступ к информации, поступавшей от ЦРУ и ФБР, поэтому ему не приходилось ставить офисы обоих ведомств на прослушивание. Вот почему именно он был тем человеком, который правильно понял положение дел и в одиннадцать часов утра 30 апреля докладывал о ситуации Белому дому.
– Некоторые люди обладают природным иммунитетом против антракс-лепра-пи, мистер Президент, – сказал Филиарисус. – К сожалению, они служат переносчиками возбудителя заболевания. Три таких бациллоносителя выявлены и находятся на базе, но с математической, научной определенностью мы можем утверждать, что четвертый все еще на свободе.
Все лгали представителям ФБР и ЦРУ, сэр. Все боялись наказания за разные виды деятельности, запрещенные законом. Все попытки найти хоть какую-нибудь логику в их рассказах, сопоставляя и перетасовывая показания, оказались безуспешны. Каждый свидетель о чем-нибудь лгал. Как правило, даже о нескольких вещах. Реальное положение дел вовсе не такое, как нам кажется. Короче говоря, государство, будучи карательным органом, с самого начала выступало фактором искажения, и мне пришлось воспользоваться уравнениями теории информации, чтобы определить степень искажения в данном случае. Я бы сказал, что открытие, которое я в конце концов сделал, может иметь универсальное применение: ни один руководящий орган никогда не сможет получить точное представление о реальности со слов тех, на кого распространяется его руководство. С точки зрения информационного анализа, государство – это не инструмент закона и порядка, а инструмент закона и беспорядка. Прошу прощения, что я вынужден называть вещи своими именами, но мы должны иметь это в виду, когда подобные ситуации возникнут в будущем.