Золотопромышленники
Шрифт:
Воротов (вырывает у нее работу и прячет в боковой карман). Не смейте прикасаться к этой самой вышивке… да-с…
Анисья Тихоновна. Вот как… это еще что такое?
Воротов. А такое… то самое, к чему вашим рукам и прикасаться не следует. Это Елена Ивановна вышивали-с… ихними чистыми пальчиками. Вот и все-с, а у нас с вами свои узоры… Я по вашему приказанию поступал преподло с Еленой Ивановной, как только можно поступить с девицей, надсмеялся над ними, а теперь казнюсь…
Анисья
Воротов (бросается на нее с кулаками). Молчать, змея! сейчас задушу, своими руками задушу. Все равно — один конец!..
Анисья Тихоновна (старается обнять его). Вася, голубчик, миленький… ну, убей меня, сейчас убей!..
Воротов (отталкивает ее от себя). Отойди, сатана… Знаем, старая песня: и миленький, и сухой-немазаный… Какой я тебе миленький?.. Мне на белый свет глядеть тошнехонько… отрава ты всем нам, вот что!.. Ведь сейчас Елена Ивановна была здесь, каялся я перед ней, а ты зачем пришла?
Анисья Тихоновна. Соскучилась по тебе и пришла… Твоя-то Ленка всегда плаксой была, а теперь совсем обревелась. Эх, парень, парень, двойной твой разум: и девку жаль, и бабу не хочется отпустить… Да еще и баба-то тебе не по чину досталась. А по-моему, вот как нужно жить: семь бед — один ответ. А любить, так любить — горячо, до слез: старые будем, все замолим… Ну, что скажешь, Еруслан Лазарич?
Воротов. Сняла ты с меня голову, Анисья: думаю одно, говорю другое, делаю третье… Не знаю даже, есть ли на всем белом свете другой такой подлец, подобный мне!
Анисья Тихоновна. Ну, запел… Да разве подлецы такие бывают?.. Ты просто тряпица, и больше ничего…
Воротов. Тряпица, а, однако, подлость устроил в полной форме… А она, Елена Ивановна, какая-то безответная: хоть бы слово, а глянет, так точно ножом по сердцу. (Бьет себя кулаком в грудь.) Ихняя кротость вот где мне сидит.
Анисья Тихоновна (ласкается). Будет, Васенька… ненаглядный мой, соколик ясный!..
Воротов. Опять: миленький, ненаглядный!.. Говорить вам со мной нечего, вот вы и твердите то же да по тому же, а я никакой любви в себе не чувствую. Разорвал бы вас и себя…
Анисья Тихоновна. Уйдем, Вася, отсюда, и конец делу… Вон Иван Тимофеич и револьвер купил, хочет в меня из револьвера стрелять.
Воротов. Револьвер, говоришь?.. А позвольте узнать, куда мы уйдем?..
Анисья Тихоновна. Как куда?.. Ты уж должен это знать… ты — мужчина. Ну, в Нижний пока уедем…
Воротов (бессильно машет рукой). В Нижний?.. Нет, видно, таких местов для нас с вами не налажено, чтобы от своей совести можно было схорониться… В воду — одна дорога, а ты — в Нижний!
Анисья Тихоновна. Вздор… Уйдем завтра же. Слышал?..
Воротов. Не оглох…
Анисья Тихоновна. А то я одна уйду — пропадайте все здесь. Пусть плачут, убиваются, мне это и нужно. Ха-ха!..
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же и Марфа Лукинишна входит торопливо в сопровождении Ширинкина.
Марфа Лукинишна (размахивает руками). Ох, убил! батюшки, родимые, убил насмерть!!
Ширинкин. Тихон Кондратьич из-под вседониму вырвались и в полной форме столарню произвели: все в дому колотят… людей разогнали…
Марфа Лукинишна. И едва живая ушла… ох, батюшки, да чего же я-то буду делать?.. (Плачет.)
Анисья Тихоновна. Да говорите вы толком, ничего не пойму…
Марфа Лукинишна (строго). А ты что же это, матка-свет, с матерью-то не здороваешься?.. От поклона голова не отвалится, а умнее матери нехорошо быть…
Анисья Тихоновна. Извини, мама, я совсем не о том думала. (Целует мать.) Здравствуй, Харитоша.
Ширинкин. Да ведь мы сегодня разов сто виделись с вами, Анисья Тихоновна… хе-хе!..
Анисья Тихоновна. Ну, значит, забыла… ах, не до того мне!..
Марфа Лукинишна. Чтой-то, Анисья, и в самом-то деле: забыла да забыла… Вертишь хвостом, а вот ужо я доберусь до тебя. Плохо тебя муж учит, а выколачивал бы лишнюю-то дурь, так лучше было бы… Так я говорю, Харитоша?
Ширинкин. Право-с… я не знаю-с. Анисья Тихоновна — такие благородные дамы…
Марфа Лукинишна. А что же я-то, по-твоему, чем я хуже Анисьи, чтобы меня увечить… а? Родная моя дочь, мое рождение, вдруг сделалась благороднее матери. Что она шляпки носит да хвост прицепила, а муж содрал бы шляпку-то, да сгреб бы за хвост, да прямо по благородству…
Анисья Тихоновна. Будет, мама, надоело ваши глупости слушать. Всех на свете нельзя переколотить… Вася, ты сходи-ка к ним да посмотри, что там делается, а то от них все равно толку не добьешься…
Воротов. Я живой рукой… (Уходит.)
Ширинкин. Дело самое простое: из-под вседониму вырвались Тихон Кондратьич, и теперь дом коромыслом… Сами с себя вседоним сняли и пошли чертить, только брызги летят. Кричат на всю улицу: «Не подходи… всякого убью!..»
Марфа Лукинишна. А этот проклятущий абвокат еще пуще идола-то моего смущает… пьянешеньки, хоть выжми, как грецкие губки.
Ширинкин (заглядывает в окно). Да вон они, легки на помине… прямо сюда на извозчике катят.