Золотопромышленники
Шрифт:
Воротов. Не знаю-с…
Засыпкин. Да это уж решено и подписано… А мне тебя, Вася, нужно вот на что: все мы — грешные люди, под богом ходим — сегодня жив, а завтра неизвестно. Понимаешь?.. Ну, дочь у меня одна останется… девушка она еще молодая, а посмотреть за ней некому… Мало ли что может случиться, на грех мастера нет… Так вот я и хотел попросить тебя, Вася… как родного сына… Васенька, голубчик, не оставляй Лену… (Вытирает глаза платком. Ширинкин отвертывается лицом к двери и тоже вытирает глаза платком). Будь ей родным братом.
Воротов. Иван Тимофеич, что
Засыпкин. В животе и смерти бог волен: может, и умереть придется… А ты, Вася, дай мне великую клятву, что будешь хранить Лену, как зеницу ока. У меня больше никого нет, вся надежда на тебя… Так вот ты и поклянись, а Харитоша будет свидетелем.
Воротов. Да вы меня переживете, Иван Тимофеич… что вы в самом деле прежде смерти собрались умирать?..
Засыпкин. Нет, Вася, ты ничего не знаешь… (Вынимает из кармана револьвер.) Вот из этой штучки сначала уложу Анисью, а потом, может… (Воротов испуганно вскакивает.) Ты чего это испугался, Вася?.. А потом…
ЯВЛЕНИЕ XV
Те же и Анисья Тихоновна быстро входит.
Анисья Тихоновна (хватает мужа за руку). Это еще что такое? Револьвер… батюшки, как страшно! Ха-ха… Да вы, Иван Тимофеич, кажется, совсем с ума спятили!..
Засыпкин (вырывает руку). Оставь!.. Не твое дело… ступай, откуда пришла, а то сейчас убью тебя, змею…
Анисья Тихоновна. Ну, бей… бей!..
Засыпкин (бессильно спускает руку с револьвером). Анисья… нет, мало тебя убить… слышишь: мало!!
Воротов (бросается на колени перед Засыпкиным). Иван Тимофеич… убейте меня… меня убейте!..
Анисья Тихоновна (старается зажать ему рот рукой). Васька… молчать!.. Вася… Васенька… опомнись, голубчик!..
Засыпкин (отталкивает жену). Нет, пусть говорит все… все!.. Вася, говори…
Воротов. Убейте меня, как собаку… я… я…
ЯВЛЕНИЕ XVI
Те же и Лена вбегает на крик, в дверях показываются испуганные лица Марфы Лукинишны, Mосевны, Белоносова и Молокова.
Лена (подбегает к отцу и хочет защищать собой Воротова). Папа, папочка… я тоже виновата… (Закрывает лицо руками.)
Анисья Тихоновна (толкает Воротова в плечо). Уходи, несчастный… слышишь?..
Засыпкин (отталкивает дочь). Прочь от меня… Елена, уйди!.. Не твое здесь дело…
Лена. Папочка… я виновата… я должна выйти за Васю…
Засыпкин (оглядывается кругом). Что такое? Где я?..
Воротов. Иван Тимофеич, я обманул Лену… и вас обманывал с Анисьей Тихоновной… (Указывает на нее.) Вот моя любовница… она научила меня, чтобы обмануть Лену и жениться на ней…
(Лена с криком падает, Ширинкин бросается к ней и старается поднять ее.)
Анисья Тихоновна (Воротову). Врешь, подлец! Я ничего не знаю…
Засыпкин (отводит ее в сторону). Анисья, постой…
Анисья Тихоновна. Я ничего не знаю… он все врет!..
Засыпкин. Анисья, будет… где я?..
Ширинкин. Слава богу, очнулась…
(Стоявшие в дверях лица окружают Лену и стараются ее увести.)
Засыпкин. Оставьте… не троньте!.. Где я?.. (Подходит к дочери и хочет опуститься перед ней на колени.)
Лена. Папа… папа… я не знала… я…
Засыпкин. Лена… Господи, что это такое? (Бьет себя кулаками в грудь и хватается за голову.) Идите сюда все… Анисья… Вася… Я один виноват… во всем виноват… мой грех…
Ширинкин (хочет увести его). Иван Тимофеич, господь с вами… опомнитесь!..
Засыпкин (вырывается). Мой грех… одна была у меня дочь, и ту загубил!.. Всю жизнь добрых людей грабил… двух жен уходил, хотел третью убить… простите!..
1887
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые опубликована в журнале «Наблюдатель», 1887, кн. X. При жизни автора была поставлена Екатеринбургским драматическим театром (премьера 10 ноября 1887 г.) и Русским драматическим театром Ф. А. Корша в Москве (премьера 18 декабря 1887 г.). Печатается по тексту журнала «Наблюдатель».
О том большом значении, которое придавал Мамин-Сибиряк театру, об огромном желании самому участвовать в его жизни говорят многочисленные письма Мамина-Сибиряка, ряд его произведений, посвященных театру, артистам.
Еще в пору учения в Екатеринбургской семинарии Мамин-Сибиряк страстно увлекался театром; это увлечение молодости он пронес через всю жизнь.
К написанию своей первой пьесы, «Золотопромышленники», Мамин-Сибиряк приступил уже зрелым художником, автором широко известных «Приваловских миллионов», «Горного гнезда», большого количества рассказов и очерков.
В Свердловске хранится рукопись, озаглавленная «На золотом дне». Драма в пяти действиях. На первом листе ее автограф — «Начато 13 февраля 85 г. Екатеринбург», в конце рукописи, также рукою Мамина-Сибиряка, написано: «16 мая 85 г. Екатеринбург». Это позволяет нам определить время начала работы Мамина-Сибиряка над пьесой. Текст рукописи в значительной мере отличается от того, который печатался в «Наблюдателе» и был поставлен на сцене. О дальнейшей работе Мамина-Сибиряка над пьесой свидетельствует другая рукопись, хранящаяся сейчас в ЦГАЛИ. Она озаглавлена: «Золотопромышленники», сцены в четырех действиях». Над заголовком написано: «Москва, 85 г., 30 августа». Это черновик с многочисленными исправлениями. После заголовка зачеркнуто «На золотом дне». Драма. Бытовая хроника». На 10 отдельных листах даны варианты.
О продолжавшейся работе писателя над пьесой и о завершении ее в сентябре 1885 г. говорят письма Мамина к родным.
Мамин-Сибиряк приложил много стараний для того, чтобы увидеть свое произведение в печати и на сцене, он обращался к редактору «Вестника Европы» М. Стасюлевичу, вел переписку с редактировавшим «Русскую мысль» В. Гольцевым, и только в октябре 1887 г. «Золотопромышленники» были напечатаны в журнале «Наблюдатель» А. Пятковского. «Золотопромышленники» были напечатаны также литографией Московской театральной библиотеки Е. Рассохиной (цензурное разрешение 27 декабря 1887 г.).