Золотой человек
Шрифт:
Прошло еще несколько дней. Когда скупщица явилась снова, Михай и Ноэми уже не выпустили Терезу в сад, а сами занялись с покупательницей. Уезжая, сердобольная фруктовщица как бы мимоходом заметила: «Раз уж бедной Терезе так плохо, надо бы ей на всякий случай исповедаться».
И вот тут Михай особенно серьезно задумался над тем, что он услышал от Терезы. Со всей остротой он осознал, что эта женщина не только мать Ноэми и единственная опора дочери во время его отсутствия, но и замечательный, великой души человек. Судьба избрала ее, подобно библейскому «праведнику» Иову, своей жертвой, испытывала на
И еще одно пришло Михаю в голову: вероятно, всесильная судьба столкнула его с этой женщиной, чтобы с его помощью вознаградить ее за перенесенные страдания и чтобы его собственные прегрешения и пороки, скрытые от света пирамидой блистательной лжи, перестали отягощать ему совесть и были наконец искуплены здесь, на безвестном островке. Ведь все доброе, справедливое и прочное, что было им сделано за всю его жизнь, связано с этим клочком земли.
Когда Тереза, изнемогая от боли, безмолвно переносила страдания на его глазах, слова предостережения с особой силой звучали в душе Михая. Ему становилось ясно, что эта женщина, умирая, оставляет ему огромное и важное наследие. Ему придется взять на себя бремя тех забот, какие несла она, выковать в себе те душевные силы, какие помогали ей не надломиться под тяжестью непосильного бремени.
Ноэми еще не знала о смертельной болезни матери. Не желая тревожить ее прежде времени, ей объяснили обмороки Терезы влиянием жаркой погоды. Мать уверяла, что в определенном возрасте у женщин наступает период увядания, который почти неизбежно сопровождается такими недомоганиями и дурнотами.
Теперь Михай стал еще более внимательным к Терезе, проявлял к ней еще большую чуткость. Он не позволял ей заниматься домашним хозяйством, всячески оберегал ее покой, старался утихомирить маленького Доди, чтобы тот своим лепетаньем не мешал ей уснуть. Впрочем, все это мало помогало, Терезу по-прежнему терзала бессонница.
Так промелькнуло лето. Теплые, погожие дни как будто принесли Терезе некоторое облегчение. Но это была лишь иллюзия. В начале осени сердечные приступы и обмороки участились. Приезжавшая время от времени фруктовщица охала, вздыхала, глядя на больную, и все твердила, что пора ей позаботиться об исповеди и соборовании.
Однажды вся семья сидела за обеденным столом. Громкий лай Альмиры возвестил о приближении кого-то чужого. Тереза выглянула в окно и всполошилась.
— Спрячься скорей в соседней комнате, чтобы гость невзначай не застал тебя здесь, — сказала она Михаю.
Тот взглянул в окно и, узнав неожиданного пришельца, согласился, что встретиться с ним было бы более чем некстати. На остров собственной персоной пожаловал сам достопочтенный благочинный, его высокопреподобие г-н Шандорович. Он сразу узнал бы в островитянине барина Леветинци, а попутно мог бы обнаружить и другие любопытные вещи.
— Уберите отсюда стол, сами уходите, — распорядилась Тереза.
Это относилось также к Ноэми и Доди. Тереза, словно к ней вернулись прежние силы, помогла им вынести стол, успела еще переставить свою кушетку поперек
С тех пор как Михай в последний раз видел священнослужителя, борода этого почтенного человека стала еще более окладистой, и хотя в ней заметно прибавилось седых волос, красные щеки по-прежнему свидетельствовали о могучем здоровье, а тучная фигура напоминала раздобревшего Самсона. Сопровождавшие его дьячок и ризничий остались в саду, возле веранды, и старались расположить к себе огромную черную собаку, завязать с ней дружеские отношения. Его высокопреподобие вступил в дом один, заранее вытянув вперед правую руку, как бы предоставляя кому-то честь приложиться к ней.
Однако Тереза и не подумала воспользоваться такой любезностью.
— Ты что же это, грешница? Или не узнаешь меня? — далеко не милосердным тоном заговорил поп.
— О, я отлично вас узнала, сударь. Известно мне и то, что я бедная грешница. Но вот какое дело привело вас сюда, это мне непонятно.
— Какое дело, старая карга? И ты еще спрашиваешь? Бессовестная болтунья и богоотступница! Или тебе не ведомо, кто я?
— Я же сказала, что знаю вас. Вы тот самый священник, который отказался хоронить моего мужа.
— Да, отказался. Потому что он умер как нечестивец, без исповеди и покаяния. Вот и постигла его позорная участь паршивой собаки. Если ты не хочешь чтобы и с тобой поступили так же, одумайся, пока еще не поздно, покайся и исповедуйся в своих грехах. Не нынче-завтра пробьет твой час, богомольные женщины сообщили мне о твоей смертельной болезни и умоляли меня приехать сюда и дать тебе отпущение грехов. Им ты и обязана тем, что я к тебе пожаловал.
— Говорите тише, сударь. В соседней комнате моя дочь, она может услышать ваши слова. Не надо ее понапрасну печалить.
— Твоя дочь? А в придачу какой-то мужчина? Да еще и ребенок? Ведь так?
— Именно так.
— И этот мужчина является супругом твоей дочери?
— Да.
— А кто соединил их брачными узами?
— Тот, кто соединил Адама и Еву. Сам господь.
— Ну и дура! Такое на белом свете могло произойти лишь однажды, ведь в ту пору не было ни священников, ни алтарей. А в наши времена вступить в брак не так-то просто.
— Уж я-то знаю, что значит безграничная власть вашего закона! Не он ли заставил меня искать убежища на этом необитаемом острове? Но здесь ваш закон не властен надо мной!
— Значит, ты и в самом деле язычница и басурманка!
— Я живу в ладу со своей совестью. В мире с ней и помру.
— Чему же, кроме распутства, могла ты в таком случае научить свою единственную дочь? Стыд и срам!
— Чем же мы, по-вашему, так уж осрамились?
— Чем, чем… Да вас, как смертного греха, чуждается любой порядочный мирянин.
— А мне от этого ни тепло, ни холодно.
— Бесчувственная тварь! Значит, тебя заботит только телесная боль, а о спасении своей души ты и не печешься? Я из сил выбиваюсь, чтобы указать тебе праведный путь в царствие небесное, а ты так и норовишь угодить в преисподнюю! Веришь ли ты, безбожница, в воскресение мертвых и в Страшный суд? Веришь, что души, попавшие в рай, спасутся?