Золотой череп судьбы
Шрифт:
– Надо забраться наверх, там моя рубаха. Переоденешься. Я разведу костер, высушить твои одежды. Потом отведу тебя домой.
Свен взял Эльду за руку и потянул за собой на холм, причитая себе под нос что-то о необычности и странности ее имени.
Они сидели возле костра. Эльда в расслабленной позе, немного сгорбившись и склонив голову на бок, любовалась голым, хорошо развитым (для его лет) торсом Свена.
– Зачем ты пошла рыбалить, если отец тебя плавать не научил? Мало ли что на озере случиться может.
В его больших глазах повис немного ленивый взгляд, в котором было что-то кошачье.
– У меня нет
– Как же они тебя отпустили? – удивился Свен.
– Тётка больная лежит, а мать в Новгород ушла с киевскими гостями 39 . А есть-то что-то надо, вот я и хожу то по грибы-ягоды, то за рыбой. Запасы трогать нельзя до холодов. А лето в самом разгаре.
Эльда говорила неспеша, мягким, мелодичным голосом с нотками чувственности. Её бархатистый голосок и милая улыбка вызывали симпатию. В какой-то момент Свену показалось, что она пытается вызвать жалость к себе, впрочем, он и без этого готов был стать для нее опорой и помогать ей.
39
Так в старину называли торговцев из других мест.
– Где вы живете? – поинтересовался Свен у Эльды, – я тебя в крепости не видел ни разу.
Волосы парня начали подсыхать и непослушно спадали на лицо. Он то и дело вскидывал голову, стараясь закинуть их за спину. Эльда с восхищением смотрела на его золотистую гриву, довольно жесткую и густую. Волосы неплотно прилегали к голове, они сначала как бы несколько отходили от нее, а затем – ниспадали, рассыпаясь по плечам.
– Мы живем не в крепости. В урочище на правом берегу реки.
– Напротив крепости? – уточнил Свен.
Эльда кивнула. Но вдруг в её глазах застыл страх, нижняя пухлая губка непроизвольно оттопырилась, девушка всхлипнула, и в уголках глаз появились слезинки. Она вся сжалась и была похожа на затравленного зверька.
Свен, не понимая, что произошло, наклонил голову и заглянул в её большие голубые глаза, полные слёз.
– Ты чего это вдруг? – поинтересовался он ласковым голосом.
– Как же я доберусь до дома? Я полагаю, – она утерла мокрый нос, – мы на другом берегу?
– Глупыха! – усмехнулся Свен. – Обсохнешь и пойдём в поселение, возьмём лодку, и я перевезу тебя.
Губы Эльды расползлись до ушей.
– Нет, возьмем две, – продолжал Свен, – сдаётся мне, лодка у вас была одна, и та уплыла в Ильмень-озеро. Одну вам оставлю, а на другой домой возвернусь.
Когда он говорил, его голос скакал то вверх, то вниз, а порой он издавал какие-то нервирующие хриплые звуки, отчего парень останавливался посередине предложения. Но Эльда принимала это за застенчивость и робость.
Они шли в поселение неспеша, и всю дорогу Свен украдкой бросал на Эльду взгляды. Она все больше и больше нравилась ему. Сейчас, когда её волосы просохли, они оказались не просто светлого тона, они были, как снег, переливающийся на солнце серебром. Легкий ветерок игриво играл с ними, и, развиваясь, они казались лёгкими и мягкими.
– Да как же вы там одни без мужиков живете? Страшно, поди?!
Его большие глаза цвета гладко отшлифованного янтаря смотрели на девушку очень внимательно. От ленивого взгляда не осталось и следа.
– Да моя мать справляется с мечом не хуже самого воеводы Франмара, – гордо вскинув голову, заявила Эльда.
Свен ничего не ответил, но его глаза смеялись.
Он, как и обещал, перевёз девочку на другой берег и оставил им лодку.
– Завтра приду, – сказал он на прощанье тоном, не терпящим отказа. – Научу тебя ловить рыбу копьём. Это безопаснее. Да и плавать надобно уметь. У воды живёшь.
Свен переправлялся через реку почти каждый день, чтобы увидеть Эльду. Они ходили вместе за грибами, ягодами, рыбачили, и Тора была довольна сыном, возвращающимся с полными корзинами.
Однажды Свен пришел к Эльде с двумя деревянными мечами. Девочка смотрела на него своими большими, непонимающими глазами.
– Не знаю, мать тебя учит владеть оружием или нет. Ты говорила, она кое-что понимает в этом, – с усмешкой говорил Свен, протягивая деревянный меч Эльде.
– Я говорила, что моя мать владеет мечом и секирой не хуже воеводы, – гордо парировала девушка. – Она пыталась учить меня, но мне это не интересно.
– А что тебе интересно? – с любопытством поинтересовался парень.
– Целительство. Я в травах хорошо разбираюсь. Знахаркой хочу быть.
– Тем более надо владеть оружием. Бродишь везде одна, мало ли кого повстречаешь. Много разных недобрых людей вокруг. Так что, бери эту игрушку, и буду тебя учить, как защитить себя.
Эльда нехотя взяла деревянное оружие и приняла стойку.
Наступила зима. Озеро замёрзло, и Свен пересекал его по льду, оставляя следы «снегоступов» от одного берега до другого. Он ловко отталкивался одной ногой с короткой и широкой доской и скользил на длинной и узкой, надетой на другую ногу. Каждое утро Свен покрывал деревянные «снегоступы» смолой или маслом, чтобы сохранить гладкую поверхность и уменьшить сопротивление от снега и льда. Он смастерил длинные и узкие плоскостопные сапоги и для Эльды. И когда погода была морозная и солнечная, они вместе мчались по замерзшей глади, пьянея от сладкого морозного воздуха.
Так незаметно прошла длинная зима, проскочила короткая прохладная весна, и наступило лето. Приближался день летнего солнцестояния, день рождения Эльды.
В крепость приехало много купцов, и Свен хотел сделать подарок своей подруге, но он никак не мог решить, что же ей купить. После долгого обдумывания он заключил: «Отведу её на торг. На что глаз её упадет, то и куплю».
Они, переправившись на сторону крепости, по узенькой тропинке поднялись на холм.
У больших ворот Свен остановился. Его взгляд был устремлён на дорогу, извилистой лентой убегающей вдоль крепостного обрыва.
– Ты чего? – непонимающе поинтересовалась Эльда.
– Видишь человека?
В их сторону двигался высокий, довольно крупный мужчина, одетый в медвежью шкуру. В руке, напоминающей большую лопату, он нёс боевой топор.
Большие круглые глаза девочки испуганно смотрели на приближающегося громилу. Вдруг Свен, вышел на середину дороги, перегородив воину путь.
– А правда, что ты поедаешь сердца диких животных перед битвой, чтобы стать сильнее и неуязвимее, – спросил Свен незнакомца, задрав голову и прямо глядя в мужественное, с большим шрамом лицо.