Золотой грех
Шрифт:
Теперь огонь. Высохший трут мгновенно занялся огнем из разворошенного пепла в кострище. Несколько тонких сухих веточек с трутом он положил в центр, где пересекались пропилы «индейской свечи», и стал подкладывать понемногу еще сухой коры, тонких веток. Огонь разгорелся, поднимаясь столбом и почти не давая дыма. Угольки проваливались в пропилы, огонь опускался вниз, постепенно выжигая середину бревна. Так он будет гореть сутки, если не больше, пока не прогорит до самого низа.
Заслонив вход в шалаш заранее изготовленной дверью из сцепленных между собой еловых лап, Иван улегся на свой «матрац» и впервые спокойно уснул в тепле и покое. Теперь у него была одна забота — постоянный поиск пищи, а дом есть. «Нужно просто выждать, нужно так вот пожить хотя бы пару недель», — думал он, проваливаясь в блаженный спокойный сон. Древесина потрескивала, шипела, как будто успокаивая и рассказывая сказки.
Дима Иванов приехал с Давыдовым к больнице на мощном внедорожнике депутата. Он выскочил из машины и первым делом осмотрелся по сторонам. Иванов разделял мнение руководства, что непосредственно Давыдову покушение не угрожало, но все равно оставался шанс. Гарантировать, что у злоумышленников вдруг не поменяются планы, было нельзя. Да и об этих планах группа пока имела весьма туманное представление.
Давыдов не заметил или сделал вид, что не заметил предосторожностей сотрудника «Барьера». Он вышел из машины, не глядя ткнул в пространство брелоком сигнализации. Машина бодро квакнула в ответ. Теперь Иванов шел сзади. Давыдова здесь знали, и с ним можно было беспрепятственно пройти в любую часть больницы.
Молодой врач встретил гостей у дверей ординаторской. Смерив взглядом Иванова, он кивнул в сторону коридора и пошел вперед, бросая через плечо Давыдову короткие фразы.
— Состояние стабильное. Но в таких случаях гарантировать что-то нельзя. Чаще всего все обходится. Понаблюдаем, поколем магнезию, повторные снимочки сделаем.
— К нему никто не приходил? — из-за спины поинтересовался Иванов.
Врач обернулся на ходу, снова смерил взглядом попутчика Давыдова.
— Никто, — коротко ответил он и поинтересовался: — А вы кто такой? Из полиции?
— Вы, доктор, послушайте меня, — тяжело положил руку на плечо врача Давыдов, заставив тем самым остановиться и повернуться к нему. — Я с вашим главным врачом обо всем договорился, и он вас должен был проинструктировать. Этот… человек — специалист по безопасности. Он будет находиться здесь при вашем пациенте постоянно и неотлучно. До каких пор — это мы потом решим. Все его просьбы — это мои просьбы! И пожелания тоже.
— Я понял, — слегка нахмурился врач. — Но, надеюсь, лечить-то я своего пациента могу самостоятельно, без консультаций с вами?
— Можете, — разрешил Давыдов. — Без консультаций с нами можете. Без консультаций своего главного врача — нет. Вы перевели Глеба в отдельную палату с собственным санузлом?
— Это сделали без меня, — криво усмехнулся врач и снова пошел по коридору. — Трехразовое отдельное питание ему обеспечили. Под видом диетического индивидуального. И вашего охранника тоже.
— Меня можно и не диетическим, — попытался пошутить Иванов, чтобы разрядить обстановку. Он подозревал, что этот молодой врач давно и все время норовит показать Давыдову свою независимость. Или стремление к ней.
Они подошли к белой стеклянной двери в конце коридора. В дверь было вставлено матовое рельефное стекло. Иванов предпочел бы более плотный и взломостойкий материал, но теперь придется мириться с этим. Врач распахнул дверь и вошел первым, не пропуская вперед Давыдова.
— Вольтерьянец, — тихо бросил Иванов в пространство.
На кровати сидел молодой, довольно симпатичный молодой человек в приличного качества спортивном костюме. Из-под повязки «шапочка» на гостей смотрели внимательные, умные, но немного растерянные глаза. В целом пациент выглядел хорошо, он мог даже, судя по всему, самостоятельно вставать.
— Почему вы встали? — строго осведомился врач. — Я же вам сказал, что для вас самое главное лечение — это покой и сон. Все перемены положения вредны.
— Я в туалет… — не очень уверенно ответил пациент, растерянно глядя на гостей.
— Ну, как ты, Глеб? — подошел к парню Давыдов и протянул руку. — Оклемался немного?
— Да, сейчас лучше, — тихо ответил пациент. — Сначала голова болела и тошнило почти постоянно, а сейчас лучше. Главное, не вставать резко. Лучше вообще не вставать.
— Вот-вот, — скупо улыбнулся Давыдов. — Слушайся доктора, лечись. И ни о чем не беспокойся. Я привел тебе одного человека… Ну, это для охраны и вообще. Ты, главное, ни о чем не волнуйся. И с Юлей все хорошо: она даже не пострадала. Просто ей не стоит выходить на улицу. Ничего, соскучиться по ней не успеешь. Юля просила тебе передать, что пока тебе запретили пользоваться мобильником, он будет…
— А кто это… Юля? — тихо спросил пациент, глядя с грустной улыбкой на гостей.
— В смысле? — не понял Давыдов.
Иванов сразу все понял. Теперь понятно, что за странные взгляды Глеб бросал на гостей, и то, как он слушал словоизлияния будущего тестя. И то, как нахмурился при этих словах лечащий врач. Этот-то как не догадался?
— Глеб, — Иванов подошел и присел рядом с парнем на край кровати, — а ты хоть что-нибудь помнишь?
— Что-то? — хрипло спросил Давыдов.
— Твою ж мать, — уныло поддакнул врач. — Вот это номер. Это все из-за ваших вмешательств. Не дали возможности разобраться с больным. И он, главное, на все вопросы утвердительно кивал. С какого времени вы не помните событий? Как вас зовут, фамилию помните?
— Глеб… Панфилов, — сведя брови к переносице, ответил пациент. — Аспирант университета. Да, — оживился он на миг, — я недавно диссертацию защитил.
— Поздравляю, — уныло сказал врач.
— А про нападение помнишь? — прикоснулся к колену пациента Иванов. — Как тебя по голове ударили?
— Так, стоп! — с напором сказал врач. — Я протестую. Нельзя вмешиваться таким образом. Мы же не знаем…
— Вот именно, — тихо с угрозой произнес Давыдов, и врач как-то сразу втянул голову в плечи. — Вот именно, что вы еще не знаете. Лекари, мать вашу! У него пациент память потерял, а он только через два дня догадался. А ну марш отсюда! И главного врача мне сюда. Быстро!