Золотой характер
Шрифт:
— Ага! — торжествуя, произнесла Мария Дмитриевна.
— Ничего не «ага», — сердито отозвалась Ефросинья Федоровна, — он наотрез отказался. Говорит, дома жена с обедом ждет.
— Нарзан у меня в ледничке стоял, — улыбнулся Козюра, — полстакана нарзана выпил холодненького, с тем и ушел.
— Хорошо, — сказала директорша, — разберемся.
— Да что тут разбирать! — недовольно возразила Ефросинья Федоровна. — Надо записать в книгу — и все.
— Наша книга называется «Книга жалоб и предложений», — сухо, но решительно
— Нет! — в один голос воскликнули посетители.
— А предложение у вас есть?
— Нету предложения, — упавшим голосом сказал Козюра.
— Ни жалобы нет, ни предложения, — резюмировала директорша, — значит, и записывать нечего. Вы меня, товарищи, извините: меня вызывают в торг.
Она слегка приподнялась.
Когда смущенные посетители закрыли за собой дверь кабинета, Мария Дмитриевна нажала кнопку звонка.
— Пеняева ко мне! — отрывисто приказала она вбежавшей на звонок уборщице.
Через минуту в кабинет вошел широкоплечий и краснощекий продавец в белоснежном халате.
— Я вас слушаю, Мария Дмитриевна, — звонко сказал он с порога.
— Нехорошо! — выдержав паузу, хмуро произнесла директорша. — Очень нехорошо!
— Что нехорошо? — удивился Пеняев.
— Есть заявление, — сурово сказала директорша. — На вас, товарищ Пеняев.
Видно было, как вспыхнул молодой продавец и как вместе с тем он старался сдержать себя.
— Не знаю за собой ничего… такого, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Я свои обязанности исполняю честно!
— А относить покупки на дом покупателям? Это как — тоже входит в ваши обязанности? — иронически спросила директорша.
— Ах, вы вот о чем! — воскликнул продавец. — Так ведь — старики! Пенсионеры! Не каждый день такое бывает.
— Согласна, не каждый день, — холодно подтвердила директорша. — Но ведь… Я не хочу сравнивать, но, скажем, взяточник тоже может сказать, что он не каждый день берет взятки.
Молодой человек побледнел:
— Не понимаю, что за сравнение!
— А я заранее предупредила, что не сравниваю. Я лишь поясняю свою мысль, что ссылка на «не каждый день» сама по себе неубедительна. Это раз. А два…
Опять последовала пауза.
— А два — зачем вы позволили себя угощать за счет покупателей?
— Я?!
— Да, вы, — неумолимо продолжала директорша. — Нарзан-то вы пили чей? Пусть нарзан стоит грош, но важен принцип… Ага, вспомнили? Ну вот видите…
— Ничего я не вижу! — с достоинством, окончательно овладев собой, сказал продавец. — Ничего не вижу, кроме, извините, бюрократизма с вашей стороны. Разрешите идти?
— Взысканий я на первый раз не накладываю, — веско сказала директорша, пропуская мимо ушей замечание продавца. — Но впредь прошу вас… Учтите и постарайтесь сделать выводы.
— Учту, — коротко заметил Пеняев. — Обязательно учту и… постараюсь, чтобы были сделаны выводы.
Он вышел из кабинета.
Мария
Ю. Золотарев
С БЛАГОСЛОВЕНИЯ ВЗРОСЛЫХ
Жили-были Витя и Тамара. Учились в одной школе. Вместе ходили домой, вместе катались на лыжах и на коньках. За это ребята дразнили их:
— Жених и невеста!
В ответ Витя бросался снежками, а Тамара показывала язык.
И вдруг Инна Владимировна, мать Тамары, забеспокоилась.
— Дочь-то снова вчера с Витькой на каток ходила, — сказала она мужу.
— Как бы это худо не кончилось, — вздохнул отец Тамары, Анатолий Григорьевич.
В тот же день Инна Владимировна отправилась к матери Вити, Зое Александровне.
Зое Александровне посмеяться бы над опасениями Тамариных родителей, а она возьми и скажи:
— Не верю я в эту дружбу! Не успеешь оглянуться, как бабушкой станешь.
— Ах, вот до чего у них уже дошло! — схватилась за голову Инна Владимировна. — Какой позор! Что же нам теперь делать?
— Как что делать? Женить! — предложил отец Вити, Павел Васильевич.
И вот взрослые люди вслед за школьными ребятами не в шутку, а всерьез объявили:
— Жених и невеста!
Видно, не очень-то верили папы и мамы в чистоту юношеской дружбы. Зато с удивительной легкостью Инна Владимировна поверила в то, что ее дочь может стать матерью. Да и родители Вити побаивались, как бы их сын-холостяк не связался с дурной компанией, не начал пить, хулиганить…
— Ребята! — строго сказали родители. — Вот вам рубль, ступайте в кино. Нам надо поговорить наедине.
Тамара и Витя, ничего не подозревая, идут в кино.
А Павел Васильевич тем временем уже сватает Тамару в доме ее родителей. Поклонился, расшаркался, а что говорить в таких случаях, не знает.
Его выручил Анатолий Григорьевич. Он поставил на стол пол-литра и сказал, подмигнув:
— Давайте по правилам: перво-наперво пропьем невесту.
Сели за стол беспартийный общественник Анатолий Григорьевич и член партии Павел Васильевич и взялись «пропивать» комсомолку Тамару.
А потом пили уже целых двадцать пять человек. На свадьбе, за молодых.
А молодые ни живы, ни мертвы.
— Горько! — кричат захмелевшие гости, и Витя послушно чмокает Тамару в холодные, крепко сжатые губы. У Вити дрожат руки, а у Тамары на глазах слезы.
Но гости, несмотря ни на что, веселятся: поют песни, щедро бросают в тарелку десятки молодоженам «на обзаведение» и потешаются над женихом, который, отводя рукой рюмку, просит:
— Дайте крем-соды…
Жили-были старшеклассник и старшеклассница. Дружили. Были у них чистые, светлые отношения. Ни разу они не поцеловали друг друга. Все это было еще впереди.