Золотой капкан
Шрифт:
Сизов поморщился.
– Что-то мне во всем этом не нравится. Обман какой-то.
– Весь криминал - на обмане. А борьба с криминалом - на обмане обмана. Разве это для тебя новость?
– Не привык я обманывать. В геологической партии у нас все было на доверии и открытости.
– Ничего, ради доброго дела и обмануть не грех. Ну, давай выпей напоследок.
– Хватит уже.
Сизов сунул коробку транзистора в карман и встал. И снова подумал о том, что вся эта прокурорская затея ни к чему его не обязывает. Зато предоставляет возможность довести
* * *
Все было точно так же, как в прошлый раз. Они с Красюком долго сидели возле конторы. И ворона точно так же орала на столбе. И Дубов выглядывал из двери без фуражки, чесал встрепанную голову и спрашивал, знают ли они дорогу к новой командировке.
– Послать-то с вами некого, - в точности как тогда, сказал он.
– Ну да сами доберетесь. Теперь я вам верю.
Он обернулся, достал фуражку, сдул с нее пыль и так, с фуражкой в руке, вышел на крыльцо.
– Возьмете носилки, соберете на них все, что в лесу бросили, и вперед, на новую лесосеку. Там останетесь.
Сизов с Красюком переглянулись, не двигаясь с места.
– Что вам не ясно?
– повысил голос Дубов.
– Ты старший, - ткнул он пальцем в сторону Красюка.
– Гляди за своим напарником, ты мне за этого старика головой отвечаешь.
– Какой он старик?
– удивился Красюк.
– Поговори у меня!..
Дубов еще постоял, поглядел, как арестанты нехотя поднимались, брались за носилки, и крикнул вольному, дежурившему у ворот заместо часового:
– Выпусти их, пускай идут.
Дежурный стоял незнамо зачем: сплошного проволочного забора с вышками по углам, как в настоящих лагерях, тут не было, и дыр, через которые можно уйти, хватало. Но прав был Дуб: только самоубийца мог бежать в эти леса, которым ни конца, ни края. Такого здесь не случалось еще и потому, что все подопечные Дубова имели плевые сроки, и бежать было - себе дороже.
Ворона, сидевшая на столбе, опять орала во всю глотку и Красюк опять материл ее: не накаркала бы, сволочь!
Сизов молчал. Шел и думал о том, что все получалось по Плонскому. Ему, впрочем, разыграть эту комедию вместе с Дубовым ничего не стоило. Даже узнать о том, что Красюк собрался бежать, было нетрудно: парень верняком сболтнул кому-то о своем намерении, а стукачей среди арестантов всегда хватало. Вот если Красюк начнет сманивать Сизова золотишком, тогда придется признать, что Плонский - поистине гений: так все предусмотреть рядовому служителю Фемиды не под силу.
Все было как в прошлый раз. Так же верещали сойки, кричали ореховки, барабанили дятлы. И лес стоял застывший в безветрии, словно ждал чего-то. Казалось, что и медведь появится из кустов. Но возле сваленной в кучу проволоки хлопотал только полосатый бурундук, который, завидев людей, мгновенно исчез.
– Все, передых!
– заявил Красюк и повалился на землю. Полежал, глядя в небо и выдал: - Дальше не пойду.
– Что, так и будешь лежать?
– У меня своя дорога.
Сизов молчал, вспоминая прозорливца Плонского.
– Чего молчишь?
– Думаю.
– Как меня сдать?
– Дурак ты, Юрка. Бежать собрался? Так пропадешь ведь.
– Я бывал в тайге. Даже и один. Не пропал.
– Сидел на одном месте. Да еще с оружием. Ждал, когда тебя спасут.
– Ты откуда знаешь?
– Сам же трепался.
– Я тебе этого не говорил.
– Другим рассказывал. Хвастался, как сидел на золоте. Знал, что тебя обязательно будут искать.
– Все равно. Раненый был. И жратвы никакой. А не помер.
– Теперь, как я понимаю, ты собираешься не сидеть на месте, а идти по тайге. Это, скажу тебе, не одно и то же. Пропадешь.
– А если с тобой?
– спросил Красюк. В точности так же спросил, как вчера заместитель прокурора. Даже интонация похожа.
Сизов засмеялся.
– Чего регочешь?
– Вспомнилось кое-что.
– Так идешь со мной?
– В бега? Не резон. У меня срок небольшой.
– Слушай, Мухомор!
– Красюк, все это время рассуждавший лежа, не отрывая глаз от скользивших в небе стрижей, вдруг резко вскочил. Здоровенный, навис над Сизовым, сидевшим на земле.
– Ты же умный мужик, чего придуриваешься? Понимаешь ведь: если зову, значит, не задаром.
– Опять про свои воровские шмотки?
– Сколько тебе говорить: не вор я! Было в молодости, баловался. Потом завязал. Никто и не знает об этом. Даже в охране работал. Золото возить доверяли.
– За которое ты и сел.
– Дурак был.
– А я что говорю?
– засмеялся Сизов.
– Не цепляйся. Самородок я нашел. Думал, повезло, а он оказался из тех, что разбросало при аварии. Ну и сам понимаешь...
– Слышал. Вертолет разбился, все погибли, и ты один героически отражал нападения медведей, которые хотели то золото украсть.
– Больно много ты знаешь!
– опять насторожился Красюк.
– Так ведь в газетах писали. И самому трепаться надо было меньше.
– Я ж не помню...
– Ты не помнишь, а люди запомнили. Речь-то не о дровах - о золоте... Ну, ладно, хватит языки чесать.
– Сизов тоже поднялся.
– Давай грузи на носилки да пойдем.
– Погоди. Там, где вертолет грохнулся, золотишко осталось, не все тогда нашли.
– Припрятал, значит?
– Неважно.
– Очень даже важно. Искать разбросанное - все равно, что старателем работать. Вдруг там ничего нет?
– Есть. Я знаю.
– Много?
– Все наше. Если через тайгу проведешь, разделим по-честному.
– Пополам?
– А, черт с тобой, пускай пополам. По десять кило, хватит обоим.
Сизов помолчал, делая вид, что раздумывает над предложением, потом поднял топор, сунул себе за пояс, а веревку бросил Красюку.
– Возьмем, пригодится.
Они нырнули в гущину подлеска, долго продирались сквозь кусты, перелезали через поваленные деревья, высоко задирая ноги в ломком сухом буреломе. Наконец вышли на звериную тропу, и Сизов двинулся по ней.