Золотой Конвой. Дилогия
Шрифт:
Пора действовать. Вздохнув, я прокрался по галерее на нужную точку. Теперь, я был не 'напротив' снайпера наверху, на колокольне, а, на боковой стороне. Я аккуратно выглянул в окно во внутренний двор, где у дыры маялось еще двое боевиков. Я примерился, выдернул кольцо и, надеясь, что взрыватель у гранаты исправен, и она не жахнет у меня в руке, - аккуратно швырнул гранату вниз, боевикам ноги. Бабахнуло сразу, - я еще даже не успел толком перехватить автомат, - все-таки взрыватель оказался контактным... Что случилось с теми двумя во дворе, я не увидел, мне было не до того, - уперев цевье на окно внутреннего окна, и уставив ствол вверх, я глядел на колокольню. Расчет оправдался, - услышав взрыв внизу, человек на колокольной башне высунулся взглянуть. Я влепил в него короткую очередь, приклад отстучал в плечо, - и человек конвульсивно дернувшись, еще больше свесился, безвольно свесив вниз руки. Оставался последний, на моей галерее. Если повезет, он тоже пялится во двор, успею снять и его. Я приподнялся в окне, тем самым опуская ствол с небес
В позе скорченной каракатицы, я перекатился к другому окну, и высунув оттуда ствол раньше морды, дал очередь через двор, в противоположную сторону галереи. Внутренние окна галереи были значительно больше окошек-бойниц, которыми монастырь смотрел наружу. Фактически, это были большие арочные окна. Высунув лицо я увидел, что промазал, а вражина бежит по галерее, видимо мысля обогнуть её и выйти на меня лицом к лицу. Я дал еще очередь по силуэту, но опоздал, он промчался слишком быстро. Перевел прицел на следующее окно, - но он появился не там, а - собака!
– вернулся и выстрелил из предыдущего. Мы оба промазали. Отвалившись от окна, я успел увидеть, что и он спрятал обратно свою паскудную морду. Я тоже побежал вправо, чтобы выскочить на ближний ко мне угол коридора раньше его, - кто скрыт углом, - держит весь коридор. У него видать были такие же мысли, -потому что через секунду мы оказались на двух углах одного коридора галереи. Теперь мы лупили не через окна, а через коридор напрямую. Мое преимущество было в том, что я со своего угла мог стрелять с правого плеча, держа автомат за рукоять 'сильной' рукой. Иллюзия рассеялась через секунду, когда он с левого плеча влепил очередь так близко ко мне, - что меня буквально обсыпало побелкой. Ужавшись за своим углом, я кое-как преодолел приступ панического поноса, и высунувшись дал еще одну короткую очередь. Он спрятался за угол, но я знал, что промазал, и он через какое-то мгновенье вновь попробует меня достать. Я пытался навести трясущуюся мушку на то место, где должна была вылезти его фигура. В голове крутанулось, что у меня в рожке кончаются патроны, и скоро мне придется перейти на пистолет.
Боевик высунулся! Ровно настолько, чтобы из-за угла показался ствол его автомата и один глаз, и... Восстание живых мертвецов!
– Лежащий на его углу труп одного из братьев-хранителей, внезапно зашевелился, и схватил его за ногу. Хранитель внизу не должен был шевелиться, он просто не мог шевелится, потому что у него буквально не было половины лица, начисто снятой в прошлом бою пулей. И тем не менее - он был жив, и сделал что сделал. Боевик наверно даже не успел испугаться, он тут же на рефлексах дернул ствол вниз, и вспорол вцепившегося в него хранителя очередью. Наверно тот после этого умер уже взаправду, и умер мгновенно: только вот рук - так и не разжал. И пока боевик судорожно дергал ногой, я влепил в его, видимый с моей позиции бок, прицельную очередь. Он зашатался, и потеряв равновесие, рухнул на пол, к держащему его - поистине мертвой хваткой - хранителю. Он был крут, даже схлопотав сколько-то пуль, рухнув и выпустив автомат, который неудобно повис на одноточечном ремне, он приподнялся на полу, добрался до нагрудной кобуры, и выдернул из неё пистолет. Я вколотил в него вторую очередь. Часть пуль вошла в бронепластину на груди, но последняя вошла над ней, где-то в районе ключиц. Он как-то нелепо дернул руками, и выронив пистолет откинулся обратно на спину. Я на всякий случай дал еще одну очередь, на которую он уже не отреагировал. Затвор клацнул, мой автомат опустел.
Я сбросил магазин на землю, вставил новый, и подбежав к ближайшему окну выглянул во двор. Граната сработала лучше, чем можно было ожидать, - оба боевика у колодца лежали пластом. Я не успел этому толком обрадоваться, как у одного из грузовиков открылась задняя дверь, и в открывшуюся щель показалась рожа с автоматом. Внутри у меня все обвалилось. Я же четко слышал, что на поверхности оставляют всего четверых. А этот... Машинально я поймал боевика на мушку, и отоварил короткой очередью. Он схлопотал, и вывалился из машины, упав на землю со звуком мешка с песком, оставив дверь открытой нараспашку. Левая штанина у него была вскрыта, на щиколотке белел бинт. До меня дошло - раненный. Боевики оставили на поверхности четырех здоровых, а были еще раненные. Их в бою бывает больше чем убитых. Я не подумал об этом, потому что я балбес! Сколько еще раненых могло быть в двух грузовиках? Дверь грузовика оставалась открытой. Но из неё никто не лез. Я дал по ней еще одну очередь, для острастки, снял автомат с окна, и помчался по галерее к лестнице.
Я скатился вниз, едва не загремел споткнувшись о тело хранителя, которое лежало здесь с прошлого боя. Пробежал по перовому этажу, и выкатился во двор. Грузовики стоял ко мне кабинами, за стеклами никого не было видно. Я побежал к тому, у которого с галереи видел открытую дверь. Пробегая у борта, услышал, как сверху открывается лючок - кто-то высунул в специальную бойницу под окном ствол автомата, и шарил прицелом по двору, как раз в ту сторону, откуда я палил с галереи. Но меня уже там не было. И я для него был 'в мертвой зоне'. Я проскочил борт, и остановился у задней части кузова, бросил автомат болтаться на ремне, вытащил пистолет, второй рукой извлек гранату. Выдернул кольцо, и нагнувшись под дверь забросил гранату в грузовик, отвалился к его борту. Грохнуло, из приоткрытой двери выбросило клубы дыма. Я снова поднырнул под дверь, и заглянул в кузов, вместе со стволом пистолета.
Там действительно были раненные, - до того, как я зашвырнул гранату. Тела были в бинтах. Автомат, ствол которого я видел снаружи, повис в лючке на стволе, и я так и не смог понять, какое из лежащих вповалку тел, было его владельцем. Я забросил внутрь еще одну гранату, подальше к кабине, и спрятался вниз. Снова громыхнуло. Я поднялся, и прикрыл тяжелую дверь. В таких делах не было ничего хорошего... Я хлопнул себя по РПС, у меня осталась последняя, четвертая граната. Побежал ко второму грузовику, стоящему рядом, открыл заднюю дверь, заглянул: - пусто. Пустые сиденья по бортам. Никого. Всё?.. Все. Я хозяин двора.
Захотелось прислонится к борту грузовика. Ноги не держали. Давала о себе знать голова. Нет, нельзя... Я спрятался за грузовик, уместив тело за тяжелым колесом, и выставил ствол автомата на ту дыру у колодца, в которую спустился основной отряд боевиков. Слышали ли они выстрелы сверху? Ствол гулял в усталых руках. Мне мерещилось, что вот-вот кто-то полезет из входа. Секунды стучали в висках током крови, - а из дыры у колодца никто не лез. Сколько я так простоял? Что происходило там внизу? Они ушли далеко? Или боевики уже нашли настоящий выход из подземелья, и заходят ко мне со спины? Я резко развернулся, - за спиной никого не было. Двор был все так же пуст. Пустые проемы дворовых дверей и окон. Неподвижные трупы. Надо хватать джип, и валить отсюда, пока есть возможность. Да... Надо было валить. Но там, под землей, лежала похороненная тайна. Одна из тех загадок мировой истории, которая тысячи лет занимал беспокойные умы. Дыра манила меня. То самое любопытство, которое заставляло людей пересекать пустыни, и ледовые поля. То самое любопытство - которое так часто оборачивалось могилой. А то и непогребенными останками на радость воронью... Но дело было не только в этом: сейчас к тайне шли те, у кого были слишком грязные руки. Они испоганят её, превратят великую находку в ложь, которая будет служить им, на горе многим людям. Я мог сбежать, сбежать было можно. Но... сбежать было нельзя.
Я чертыхнулся, вытер со лба пот, и пошел к колодцу. Осторожно водя стволом приблизился. Взял с ближайшего тела боевика армейский фонарь, и посветил внутрь. Никого. Только сводчатый потолок, и веревка, свисающая вниз. Я наскоро обобрал ближайшее тело, вытащив у него из разгрузки несколько гранат и автоматных магазинов. (У мертвого боевика была толстобокий автомат с бежевой фурнитурой, весь обвешанная планками, но магазины прекрасно подошли к моей 'Беретте', спасибо стандарту НАТО).
Я примерился к веревке, и холодея от собственной глупости, скользнул вниз. Туфли стукнулись в каменный пол. Я отпустил веревку, и огляделся. Это был широкий ход со сводчатым потолком. Колодец своими вертикальным ходом пронзал часть коридора, его каменная кладка здесь выглядела полуколонной, и уходила дальше вниз. Метнувшись назад луч уперся в тупик, рядом с которым тем не менее был устроен рычаг - видимо это и был тот самый тайный ход, которым пользовались до тех пор, пока мина не разворотила потолок. Второй конец коридора шел на снижение. И терялся где-то во тьме.
Подсвечивать себя фонарем, когда рядом шлялась орава боевиков, - глупое дело. Я выключил фонарь, вглядываясь вперед, - не мелькнёт ли там свет чужого фонаря. Но было темно. Свет из пролома не мог вести меня долго. Он начал меркнуть, удаляясь с каждым шагом. Я повозился с фонарем, и выставив на нем синий фильтр и неяркий свет, пошел вперед в таинственной синей полутьме. Широкий ход пошел вниз, кладка сменилась монолитными стенами, выдолбленными в скале. Страшно подумать, сколько времени на это потребовалось людям, что жили пару тысяч лет назад, и все делали вручную. Шаг-шаг-шаг... И все еще никого. На стенах мелькнули сумрачные краски. Мозаичная роспись. Теперь обе стены были украшены мозаикой. В синем свете, я видел написанные древними художниками леса, деревья, дальние деревни, города, и храмы. Пастухи в широких шляпах пасли овец на дальних холмах. Италия, - 'страна ягнят' какой она была тысячи лет назад. И мимо всей этой пасторали, шла дорога. По дороге, вздымая облака пыли шла колонна солдат. Пластинчатые панцири, тяжелые щиты за спинами, шлемы у пояса, на плечах копья, и другой скарб. Лица -спокойных мастеровых войны, какие был бы рад видеть в своем подразделении сержант любой эпохи. Легион шел в поход. Орел и знаки подразделений вздымались над строем. Не знаю, как выглядела эта роспись при нормальном свете, - но синий фильтр фонаря превращал мастерски нарисованных солдат в тех, кем они и были уже много веков - в мертвецов с синюшным цветом лиц, гордо шествовавших по лугам подземного царства.
Я шагал, светя себе под ноги, только изредка бросая луч на стены. Мозаики менялись. Походы сменялись битвами. Легионы теснили каких-то зверообразных варваров в шкурах, рубились с цыганского вида мореходами на абордажных мостиках, встречали удар закованных в чешую кавалеристов... Картины военных лагерей и парадных строев. Легион стоял идеальным строем, блистая султанами, медали-фалеры сияли на груди центурионов, разбегаясь к подмышкам, (так что позавидовал бы и сам дорогой Леонид Ильич). Побежденные враги застыли в униженных позах на карачках - горе им. Тянулись пограничные валы, на которых сторожили бдительные часовые. Снова поход. Снова битва. История застыла развернутая по стенам мозаичным полотном.