Золотой Конвой. Дилогия
Шрифт:
– Господь мой...
– выдохнул мой сосед. И это возможно был первый раз в его жизни, когда он обратился к Богу искренне.
– Разворачивайтесь отец!
– Рявкнул я, вцепившись ему в плечо.
Он глянул на меня непонимающим взглядом. Но вот, глаза его прояснились, он судорожно вцепился в руль, круто повернул его, и надавил на газ. Машина надсадно завизжала, дернулась, - и заглохла.
– Матерь пресвятая богородица!
– Продолжал припадать к вере Ансельмо с нарастающей паникой в голосе.
Я глянул налево от себя.
– Это просто станочный тормоз, отец. Я его выключил!
– Отец мой, пастырь мой...
– немилосердно трясущимися руками он снова завел машину, и утопил педаль газа. Машина взревела, и пошла, описывая дугу. Тряхнуло, мы съехали с узкой дороги на траву, и с прокрутом колес развернулись обратно к монастырю. Я смотрел за джипом - башня начала разворачиваться в нашу сторону, плавно и быстро.
– Гони! Гони!
– Завопил я. Я вспомнил, что у меня под мышкой до сих пор висит пистолет. И в рюкзаке меня пистолет. И... Никакого толку от них сейчас не было.
Нас снова тряхнуло. Мы вылетели с луга на дорогу. Ансельмо давил на газ так, что мог продавить пол. Двигатель ревел, джипы отдалялись от нас. Ударил пулемет. Что-то с металлическим шлепком ударило по машине. Пуля...
– Ты стена моя, и Крепость моя...
– Лопотал Ансельмо.
Еще пара шлепков слившихся в один. Дзанг! Дзанг! В Ветровом стекле появилось два отверстия.
– Дай покой душе моей, и...
Дзанг-дзанг-Дзанг!
Что-то дало мне по лицу. Как пощечина. Обернувшись, я увидел, что в краю подголовника образовалась рваная дыра. Набивка торчала из разорванной ткани.
– Только на тебя уповаю...
Мы неслись так, что уже даже не чувствовались ухабы дороги. Скорость проглатывала их, лишь гудела подвеска. Стрельба почему-то прекратилась. Оглянувшись я увидел, что джипы огибают застывший на дороге автобус, переползая через обочину. Монастырь был к нам все ближе.
– Заворачивай!
– Кричал я.
– Заворачивай за здание!
Ансельмо завернул за здание, и укрыл нас от огня монастырем. Пройдя по кривой, машина ткнулась в монастырскую стену, и остановилась.
– Это уже слишком, брат Коррадо.
– Забормотал настоятель Ансельмо, не отпуская судорожно сжатый руль.
– Я думал, что вы простой контрабандист! Я закрывал на это глаза. Я думал, возможно, за вами когда-нибудь придет полиция. И я скажу им, что ничего не знал. Но эти убийцы! Это слишком, брат Коррадо. Это уже черезчур.
– Ансельмо подавился словами и зарыдал.
Я машинально огляделся. Он обращался к 'брату' Коррадо, которого рядом не было. Через секунду я сообразил, что шок, страх и обида требовали от Ансельмо высказать Коррадо все сейчас, сию же секунду, - пусть даже тот не был здесь, а стоял лишь перед мысленным взором настоятеля.
– Я не должен... Мы с братьями не должны отвечать за вас.
– Захныкал монах.
– Отец Ансельмо, вылезайте. Надо идти в монастырь. Там безопаснее.
– Вы не имели права...
– продолжал лепетать Ансельмо, вцепившись побелевшими руками в руль..
Я открыл свою дверь, выскочил из машины, и обежал её, чтобы силой вытащить впавшего в ступор попа.
– Хватит ныть, вылезай размазня!
– Я схватил его за рясу, и замер.
– Ансельмо все так же сидел вцепившись в руль. Но теперь - только теперь, -я увидел, что
– Я не должен отвечать за ваши дела.
– с убежденной обидой продолжал Ансельмо.
– Голос его ослабел, руки упали с руля.
– Я не должен... за ваши грехи...
Он откинулся на спинку сиденья, голова его упала на бок, потому он и увидел меня - вдруг увидел - он попытался удержать на мне взгляд. Он повел головой, шевеля губами, отрицая что-то. Но голова его медленно клонилась вниз, к плечу. И я ускользал от его взгляда. Я наклонился, чтобы поймать его взгляд. Но он уже смотрел сквозь меня. Ловить было нечего. Как же быстро может уходить жизнь.
Я отпустил тело монаха, бросился к боковой двери в монастырь и заколотил по старому темному дерево.
– Откройте! Откройте!
Дверь открылась, и в нос мне уставились стволы двух автоматов. Хранители были уже не в рясах, а в одежде защитного цвета, в бронежилетах, и с подсумками на поясе. Видно хранители меня узнали, отступили пропуская, и тут же заперли за мной дверь.
– Отведите меня к Коррадо, - потребовал я.
Они переглянулись, один из них махнул рукой и показав направление легко толкнул меня в спину. Все же я был для них чужак, и хранитель не хотел идти передо мной. Он вел меня по коридору, я останавливался на развилках, и он направлял меня. Мимо пробегали хранители с винтовками. Двое тащили тяжелый пулемет. Гудели голоса. И звучали команды, которых никто во внешнем мире не слышал один бог знает сколько лет, с тех пор как сгинул западный Рим: Милитес, ад арма!.. Акселера, акселера!.. Курсум! Ординес, дуос эт дуос!.. Сектор прохибэ!..
Провожатый вывел меня на второй этаж. Там, в коридоре, опоясывавшем все здание, с маленькими окнами куда не просунешь и голову, - фактически бойницами, - я увидел Коррадо. Устроившись у одного из окон, он осматривал местность в бинокль.
– Предводитель, он вас искал, - отрапортовал Коррадо приведший меня монах.
Коррадо опустил бинокль, и посмотрел на нас.
– Хорошо. Вернись на позицию.
Детина отсалютовал, и убежал.
Я коротко глянул в окно. Отсюда был прекрасно виден застывший автобус монахов, и машины пришельцев. От вида мне стало дурно. Их было... много. Там были не только джипы, но и большие грузовики; гражданские на первый взгляд, но после кундштюка с пулеметом, я уже знал, чего это стоило. Из машин вылезали люди. Сами машины разворачивались в линию.
– Вам не удалось уехать.
– Констатировал Коррадо.
– Никому не удалось. Вы были правы. Ансельмо мертв. Истек кровью прямо в машине.
– Жаль.
– Ровным голосом отозвался Коррадо.
– На свой лад он был неплохой человек.
– Вы видите, что они делают?
– Я показал в окно.
– Не слепой. Разворачиваются для атаки. Все как по учебнику.
– Я не понимаю, - это же Евросоюз.
– Как они протащили по стране столько вооруженных людей и машин?
– Я тоже.
– Пожал плечами Коррадо.
– Разве что им позволили...