Золотой перстень с рубином
Шрифт:
– Анна Алексеевна, это я, Николай.
У Ани глаза на лоб полезли орт неожиданности. Зачем он пришел?
– Что вы здесь делаете, Николя?
– Зашипела она.
– В своём ли вы уме?
«Похоже, что нет. Весь ум растерял из-за вас», подумал мужчина, но вслух сказал едко.
– Я здесь живу, Анна Алексеевна, представьте себе.
– Под дверью моей комнаты?
– Резонно спросила Аня.
– Вы видели, который час? Весь дом спит.
– Я лишь хотел поговорить и поблагодарить вас.
– Это можно сделать и завтра. – Упиралась девушка.
– Поблагодарить вас за спасение
Аня представила эту картину. Да уж, действительно. Но не согласишься же с ним, иначе придётся открывать дверь.
– Не передергиваете, Николя. В любом случае, торчать под дверью гувернантки - это тоже удар по репутации.
– Так впустите меня к себе. – Не унимался хозяйский сынок.
– Нет, это невозможно.
– Аня возмутилась.
– Я не одета.
Ага, точнее я раздета. Практически.
За дверью усмехнулись.
– Я уже видел вас в кабинете в одном пеньюаре. Переживу и этот раз.
Аня вспыхнула до кончиков ушей. Чего это так пренебрежительно?
– Надеюсь, вы помните, чем тот раз закончился.
– Прошипела она из-за деревянного полотна.
Конечно, он помнил - укушенная губа саднила еще несколько дней.
Аннет была так близко, лишь чёртова дверь разделяла их. Можно было просто толкнуть створку и оказаться в спальне, замков в их доме на дверях не держали. Но он не мог так поступить. Даже простонал от безысходности.
– Вы невыносимы, Аннет! Откройте же.
– И постучал снова, уже сильнее.
– Ни за что. Скажете всё завтра. Или говорите так, я прекрасно вас слышу. – Предложила ему гувернантка.
Это какое-то сумасшествие: благодарить через закрытую дверь, когда лишь толкни её и вот она, Аннушка в своём пеньюаре и с распущенными по плечам волнистыми волосами. Зелёные глаза сверкают в ярости как изумруды, а маленький ротик с пухлыми губами порой выдаёт такое, что иной раз думаешь, откуда эта смесь воспитанности и дерзости одновременно. Этот образ свёл его с ума. Конечно, извинения и благодарность - этот лишь повод, чтобы увидеть наконец эту фурию, прикоснуться к ней, поцеловать. Из головы никак не шёл их поцелуй в кабинете накануне поездки в театр, когда она не отвечала на поцелуй намеренно. Кого он обманывает? Она нужна ему как воздух, все его мысли с её появлением только о гувернантке.
– Откройте Аннет, иначе я войду сам.
– Только попробуйте, Николай Павлович!
– Шипела эта невозможная женщина.
– Я буду визжать так, что услышит не только весь дом, но и комендант Петропавловской крепости. Хотите?
Эта точно будет, он даже не сомневался. Черт! Как же сложно с ней. Почему просто не поговорить? Но Николай и сам понимал, что открой она дверь, дороги назад не будет. Он слышал как она напряжённо дышит за дверью, как ждёт, чем закончится эта сцена. И ему даже показалось, что она и сама бы хотела, чтобы он вошёл. Но дверь так и не открыла.
– Подите прочь, Николай Павлович. Возвращайтесь к себе. Я поняла уже, что вы мне благодарны.
Аня всхлипнула даже. Чертов Николя! Да уйдёт он или нет? Сколько можно торчать под дверью, когда ей так хотелось её отворить.
– Вы плачете Аннет?
– С тревогой в голосе спросил Николя. Аня прикусила губу.
– С вами всё в
– Ещё чего, с чего бы мне лить слезы? – Он живо представил, как говоря это, она вздернула носик.
– Не знаю, вдруг обо мне, - усмехнулся Николай.
– Вы не в себе, граф! У меня просто насморк. А у вас раздутое самомнение и обострение наглости. Уходите прочь!
Николай не выдержал и легонько ударил кулаком по двери. Невозможная девчонка! Но войти к ней так и не решился. Кто знает, что у нее на уме. Шумно выдохнул, пытаясь прийти в чувство. Странное дело, но рядом с Аннет он не мог совладать с собой.
– Доброй ночи, Анна Алексеевна.
– Выдавил из себя Ильинский.
– И вам приятных сновидений.
– Язвительно процедила в ответ.
Николя наконец повернулся и пошёл прочь.
Колени дрожали, ноги отказывались её держать. Аня сползла на пол по стене прямо там, у двери. Охватила ноги в коленях, чтобы унять дрожь. Сердце прыгало в груди, мысли бились в голове как птицы в клетке. Он сейчас пришел к ней. Несмотря на сногсшибательную красотку в платье с вызывающе открытой спиной, он пришёл к ней благодарить за спасение. И ослу понятно, что это было лишь поводом. Иначе не колотил бы кулаками по филенке.
Достаточно времени прошло, а Аня всё сидела на полу комнаты, смотрела в одну точку, пытаясь осознать то, что произошло. И особенно то, что не произошло, ценой огромных усилий. Потому что, только открой она дверь, как вся её линия поведения рухнет. А вот что делать потом, это уже совсем другой вопрос.
Глава 14.
Утро выдалось тяжёлым. Николай не выспался, ему было жарко, приходилось вставать и открывать окно. Он даже решился курить в форточку, хотя матушка всегда ругалась за курение в личных покоях. Ладно, кабинет, но не спальни. Кое-как смог унять своё волнение. Не понимал, что с ним творится? Готов был снова вернуться под двери и войти уже без разрешения. Но не пошёл, не решился.
– Ты не заболел ли, сынок?
– С тревогой спросила мать, когда он вышел к завтраку. Тени пролегли под глазами.
– Нет, просто плохо спал. Душно было, - пожал Николай плечами.
В столовой не было ни сестры, ни Анны.
– Видимо натопили сильно.
– Предположила Татьяна Александровна.
– Надо Прошке сказать, чтобы не пихал столько дров в печь.
– А где Натали? И Анна Алексеевна?
– как можно более бесстрастно спросил он.
– Спят ещё. И пусть, куда спешить? Девичьи сны самые светлые.
– Улыбнулась Татьяна Александровна.
***
Аня тоже провела ночь плохо. Ей все чудилось, что кто-то стучит в дверь, было то жарко, то холодно, хотелось пить, а если она и засыпала, то снился ей Николя. Нормально уснула лишь на рассвете, когда уже начало светать. Поэтому к завтраку гувернантка не вышла. Проспала. И всё равно голова была тяжёлая и гудела. Кое-как Аня провела занятия с Сашей и решила прогуляться до обувного мастера - забрать, наконец, свои ботиночки. Натали с ней не поехала, вечером она ждала Гнездилова, а потому всё мысли её были заняты нарядом. Аня рассмеялась даже, усаживаясь в пролетку рядом с верной Глашей, вспоминая как Натали искала причины для отказа от поездки.