Золотой пленник
Шрифт:
Колонну остановили на берегу, еще раз повторив, что пить и стирать в этой воде нельзя.
– Мертвое озеро, – сказал Крафт.
– Почему мертвое? – спросил Питер.
– А потому что в нем дохлятина плавает! – громко объявил Густав, указывая на раздутый труп лошади в ста ярдах от берега.
– Лучше бы там ты плавал, – обронил Витас, сбрасывая утлую, едва не распадавшуюся одежонку. – Кто первый караулить будет?
– Я буду, – вызвался Спирос.
– А я искупаюсь, сто лет в воде не был, – сказал Крафт. – Пошли,
73
Вдалеке резвились в воде нагие люди, они радовались, как дети, и дивились тому, что могут плавать в этой воде, словно невесомые. На холме дежурили двое солдат. Закрыв от солнца головы пожелтевшими накидками, они завидовали тем, кого охраняли.
Харар стоял под сводом высеченной в глиняном склоне пещеры и наблюдал за озером. Подобрав просторные темные одежды, отошел в глубь убежища и сел перед испещренным древними рунами камнем. По другую сторону камня с закрытыми глазами сидел седой старец – мессир Вендор. Сейчас он был ни жив ни мертв. Вендор давно жил на этом свете и экономил жизненную силу, погружаясь в состояние «ни жизни ни смерти». В такие моменты он был похож на каменное изваяние, однако стоило к нему обратиться – и старик оживал, открывал свои орлиные глаза, горевшие неуемным пламенем силы.
– Он здесь, это удивительно! – произнес Харар, обращаясь в темноту пещеры. Предсказанное Вендором двадцать лет назад и повторенное позже, при Хараре, начинало сбываться.
– О чем ты?
Харар вздрогнул. За годы следования путем Вендора он так и не привык к внезапным пробуждениям мессира. Это было похоже на то, как если бы у каменной стены вдруг открывались глаза.
– Я смотрел на купающихся людей и не могу определить, кто из них Карцепос… Я стараюсь, учитель, но я не в состоянии.
– Не называй меня так, я тебе не учитель.
– Простите, мессир.
– Я не говорил тебе, что мы обязательно найдем Карцепоса, я говорил, мы получим от него весть. Это может быть кто-то из его помощников.
– Там, на озере, нищие, они не могут быть помощниками Карцепоса.
– Твоя беда в том, Харар, что ты все еще надеешься на свой разум, который не стоит и капли настоящего прозрения.
– Что же мы предпримем?
– Будем ждать.
– Чего же, мессир?
– Мы столько лет искали, можно потерпеть еще несколько дней.
– Вы полагаете, что всего через несколько дней мы что-то узнаем?
– Я это вижу. – Старик посмотрел перед собой, пронизывая взглядом толщу горы. – Но у нас могут быть трудности, следы Карцепоса ищем не только мы.
– Не только мы? Кто же еще?
– Я вижу всадников, много всадников, однако лиц их не разглядеть, копыта лошадей поднимают непроницаемую пыль… А сейчас перестань суетиться и оставь меня.
– Да, мессир, конечно, только… Не опоздаем ли мы, ведь зло с предгорий Хиввы движется слишком быстро?
– Опоздаем в этом мире, успеем в другом, – равнодушным тоном произнес Вендор.
– И вам не жалко этих… людей?
Старый маг открыл глаза и уставился на Харара.
– Я многое могу прозреть, но мне не дано понять одного – почему ты не остался с людьми, на их шумных сборищах, ярмарках, базарах, ведь твои говорящие собаки и кошки пользовались большим спросом. Ты бы мог разбогатеть.
– Мне хотелось достичь большего, мессир, я хочу постичь законы силы и путешествовать между мирами – как вы.
– Ты слишком привязан к этому миру, раз беспокоишься о каких-то людях, роющихся в своих проблемах, словно свиньи в отбросах. Что с того, если с предгорий Хиввы придут демоны и сожрут их?
– Но ведь это ужасно, – развел широкими рукавами Харар. Он чувствовал, что эмоции подводят его.
– Это не ужасно, это вполне обыкновенно. Придут демоны, сожрут людей, зло в этом мире превысит положенный уровень, и он рухнет. Потом из его обломков образуется новый мир, появятся люди, животные и снова начнется постепенное падение, до нового прихода демонов и очередного разрушения. Этот круговорот вечен, и никто не в состоянии отменить его.
– Возможно, однако нет ничего плохого в том, чтобы отсрочить приход зла.
– Плохое, хорошее, для меня в этом нет никакого смысла, но так и быть, если мы сумеем вернуть украденную силу ордена, я отброшу полчища Хиввы обратно в их урочища. Скажем… на триста лет.
Под потолком пискнули и устроили склоку летучие мыши. Выбитые в камне руны светили тусклым зеленоватым светом.
– Смотри, ты снова напрасно выплескиваешь силу – руны это видят.
Старик взял стоявший у стены посох, поднес его к рунам и осушил их – сполохи прекратились. В отличие от Харара, он знал цену силе.
Потом снова погрузился в состояние отрешенности.
Стараясь ступать тише, Харар вернулся к входу и посмотрел в сторону озера. Искупавшись, люди выбирались на берег и одевались.
74
Как и следовало ожидать, в город колонну не пустили и загнали невольников в загон для скота в одном из пригородов.
Никто не роптал, еду и воду дали вовремя, а остатки старого навоза, не убиравшегося годами, образовали в загоне подобие подушки, на нем было мягко сидеть и даже спать.
Питеру снился жуткий старец в черной хламиде, он все пытался подобраться ближе и заглянуть в глаза, однако Питер чувствовал, что это для него смертельно опасно, и отворачивался, однако старик вновь и вновь появлялся именно там, куда смотрел Питер.
В середине ночи вдруг послышались крики, шум борьбы, зазвенела сталь. Собаки залились лаем, потом все стихло.
Охранники переполошились и побежали вокруг с факелами, невольники тоже проснулись и вертели головами.
– Что случилось? – спросил Питер.