Золотой сокол
Шрифт:
— Или... Если матушка, ничего не придумает... Я тогда к Деду пойду, — сказала она.
Обе подруги охнули, старуха покачала головой. Зимобор хотел спросить, далеко ли живет этот загадочный дед, но посмотрел на изменившиеся лица девушек и сообразил. Этот дед — не из такой родни, к которой ходят в гости по доброй воле.
Весь день Дивина ходила сумрачная и неразговорчивая, обдумывая поимку белой свиньи. Наступившей ночью уже никто не сторожил поля. Третьим
Уложив залом на колесо, Елага подожгла его и нараспев заговорила, держа руки ладонями к пламени:
— Залом, залом, взвейся над огнем, рассыпься пеплом по земле, не делай вреда никому! Огонь очищает, беду прогоняет!
— Еще опахать бы поле, да и город еще бы лучше! — заметила Крепениха, когда пепел от сожженного залома был собран и высыпан в реку.
— Хорошо бы, да сейчас не время! — Елага покачала головой. — На заре перед Купалой — вот тогда польза будет самая большая. Это вы уж без меня. Справитесь?
Елага собиралась на Дивью гору, священную гору, куда на солнцеворот зимой и на Купалу летом собирались все волхвы и чародеи западных кривичей. Ей еще на днях следовало пуститься в путь, но она задержалась из-за залома. Однако больше медлить было нельзя, и в тот же день зелейница ушла. Проводив ее до Выдреницы, Дивина вернулась. Теперь трое раненых, не считая Доморада, остались у нее на руках.
— Старый залом срезали, наверняка сегодня ночью придут новый делать, — сказала она Зимобору. — Я тетку Орачиху попросила прийти с парнями посидеть, поможет тебе, если что.
— А ты куда собралась? — Зимобор поднял брови. Время было не для хороводов.
— Пойду поле сторожить.
— Сторожили уже. Может, хватит? Тебя-то кто перевязывать будет — тетка Орачиха?
— Ну, меня так просто не возьмешь, я ведь не на осиновый кол полагаюсь.
— Может, у них в запасе есть чудо еще похлеще той свиньи!
— Ну, хоть узнаю, что это за тварь. У меня теперь Болотова голова [31] есть.
— Где же взяла? — Зимобор удивился.
31
Трава, позволяющая, по поверьям, видеть нечисть.
— У Деда попросила. Сестры принесли.
Зимобор не стал спрашивать, что это за сестры, но они, видимо, не числились в жителях ни Радегоща, ни соседних сел.
— Тогда и я пойду. Вон, — он кивнул на рогатину, которую успел как следует наточить, — не Болотова голова, но свинье не понравится, хоть она будет белая,
— А не боишься? — Дивина с намеком наклонила голову.
— Боюсь, а что делать? — Зимобор пожал плечами. — Ты же все равно пойдешь, а я, если тебя одну отпущу, от страха тут вообще о... Короче, плохо мне будет.
— С белой свиньей и Горденя не справился, — напомнила Дивина.
— А я справился с Горденей, — в свою очередь напомнил Зимобор.
Дивина посмотрела на его пояс, где многозначительно блестели серебряные бляшки, обозначавшие количество битв. Она наморщила лоб, будто что-то вспоминая, потом протянула руку и нерешительно коснулась пальцами жесткого ремня.
— Значит, наконечник и пряжку в младшей дружине отроки получают, — пробормотала она, словно пересказывала полузабытый сон. — Кмети получают бляшки на сам пояс... А ложный хвостовик носят...
Она вопросительно посмотрела на Зимобора, словно просила напомнить.
— В нашей дружине было — начиная с десятника, — подсказал Зимобор. — И сколько бляшек на хвостовике — значит, столько битв.
— А еще сколько битв — некоторые на рукояти боевого топора отмечают, что ли?
— У полотеских княжеских был такой обычай, — с некоторым удивлением подтвердил Зимобор. — Откуда знаешь? От полюдья?
— Не знаю. Как будто в детстве знала, и так хорошо знала, как свое, а потом... Да откуда вроде? — Дивина пожала плечами, сама себе удивляясь.
— А вообще многие свою добычу на себе носят. Гривны, обручья, перстни... — Зимобор по привычке посмотрел на свою руку. — Больше серебра — больше чести. Понимаешь?
— Понимаю. Не понимаю только, откуда я-то все это знаю? У нас тут последняя война была двадцать лет назад, нет, больше, когда смоленский воевода Гневогост тут с дружиной был. Старики рассказывают. Меня-то еще на свете не было!
Зимобор промолчал. Он прекрасно помнил Гневогоста и его рассказы о тогдашней войне, но говорить об этом Дивине не стоило.
— Ой, не надо бы тебе с нашими волхидами связываться! — Дивина смотрела на него с сомнением. — Ты у нас человек чужой, пришел — ушел...
— Чужой, потому и не привык с детства соседей бояться. Совесть меня мучит, — вдруг признался он. — Я из дома ушел, потому что боялся, что беда будет, а теперь хуже того боюсь: как там без меня? От своих сбежал, так хоть вашим помогу, все на душе легче.
— Ну, ладно! — Дивина решительно встала. — Раз такой смелый, пойдем со мной свинью ловить. Повезет, так потом сделаешь себе новую бляшку. Со свиньей!
Из-за отсутствия Елаги двое соседских детей пришли помогать Дивине с ее маленьким стадом из трех лосей. Это были дети вдовы Орачихи, жившей через двор от зелейницы, Пестряйка и его младшая сестра Каплюшка, у которой вечно капало из носа, даже летом. Они же пасли лосей в лесу и за это получали по вечерам половину молока (своей скотины у них не было). Дивине было сейчас не до вечерней дойки: все ее мысли были уже на темном поле, куда наверняка опять заявится оборотень. Когда садилось солнце, Дивина вынесла из дома два маленьких мешочка.