Золотой торквес
Шрифт:
С этими словами Ноданн поднял зеленую картонку, дар любви Брайана Мерси.
— Вот копия недавно завершенного им отчета. Но лучше он сам все объяснит. В процессе изысканий на нем не было золотого торквеса, а сегодня он надел его, дабы вы могли исследовать его ум и убедиться в правдивости утверждений. В результате принуждения, оказываемого мной, он не утаит от вас ни одного вывода своего отчета, включая последствия использования железа. Советую внимательно прислушаться к словам Брайана Гренфелла. Это не займет много времени, ведь вскоре нам предстоит вернуться на Серебристо-Белую равнину. Когда восходящее солнце принесет заключительный день Великой Битвы, надеюсь, вы уже сделаете выбор, под чьим знаменем сражаться — вашего Стратега или вашего извечного врага.
Ил и листья лотоса, устилавшие дно Большого Гнилого болота, а также манговые заросли, ибисы, белые цапли, пеликаны, что когда-то гнездились здесь, — все погрузилось в море. Лишь самые высокие островки еще торчали над поверхностью воды; на них обезумевшие звери отчаянно боролись за выживание, пока не потонули или сами не бросились вплавь. Более удачливые нашли убежище на внушительной дамбе из вулканических пород, но и этим приходилось карабкаться вверх по застывшей лаве, поскольку вода продолжала прибывать. Достигнув вершины, животные совсем выбились из сил, чтобы искать другого пристанища. Да и где искать: противоположный склон плотины был отвесный и гладкий, и поэтому бедняги сжались в кучу под луной. Клыкастые водяные олени, карликовые лошади, длиннотелые кошки, крысы, черепахи, змеи, амфибии и прочие согнанные с насиженных мест твари уже не проявляли друг к другу враждебности. Как хищные, так и жертвенные инстинкты были притуплены разрушением окружающего мира.
Вода поднималась, давила всей тяжестью на естественную плотину, просачивалась в трещины, проникала сквозь жесткий слой слежавшегося пепла. Отдельные потоки находили дорогу среди камней, окаймляющих Длинный фиорд. Когда поток подступил к дельте Южной лагуны, тысячи маленьких струй брызнули из этого узкого каменного ложа.
В бывшем Гнилом болоте, там, где раньше разгуливали фламинго, уровень воды достиг восьмидесяти метров. Впервые за два с лишним миллиона лет косяки рыб попадали от утесов южной Испании прямо к берегам Марокко.
9
Его опять выудили из теплой, уютной мглы.
О Господи, ну почему, почему его не могут оставить в покое?! Оставить в ожидании последней встречи? Ведь он уже принес жертву богу-солнцу, объяснил этим варварам, почему закрытие врат времени надо только приветствовать, почему тану следует остерегаться чрезмерной зависимости от человеческой технологии.
Как ловко, однако, Стратег повернул статистические данные к своей выгоде! Но он, разумеется, пощадит Мерси и верных гибридов. Ведь погромы столь разорительны, а красавец Аполлон всегда был рациональным человеком и заботливым мужем.
Вещая через свой золотой торквес, Брайан все подтвердил. Бедный Агги был, несомненно, прав, утверждая, что этот обруч облегчает общение (так оно и есть, особенно если ангел-хранитель поддерживает тебя, когда ты выползаешь из вязких цепочек). По окончании краткой лекции общественное мнение отвернулось от Эйкена Драма. Брайан нимало не удивился. Эти дикари вспыльчивы, непостоянны и легковерны, прямо как ирландцы.
Затем Ноданн проводил его к Мерси. И она вслед за Агмолом продемонстрировала то, чего ему недоставало раньше, когда на нем не было золотого торквеса. Даже полностью сознавая, что на сей раз ему не выбраться, он все равно добровольно отправился с ней в ослепительный полет и в долгое падение.
«Свободен, но не от тебя, не от твоих диких глаз, Мерси. Я буду любить тебя до смерти.»
— Ну выходи же, выходи оттуда! Помоги мне малость. Я не самый лучший целитель в королевстве, но кое-что еще умею. Давай, Брайан! Ты ведь помнишь меня, правда?
«Да, я умираю, но, умирая, вижу, как она проходит мимо, умираю…»
— Он так и будет вертеться, пока ты не двинешь ему по кумполу, Властелин Ремесел.
— Да заткнись ты, шлюха в мужском платье! Я твои шарики уже собрал, так что не мешай… Ну, очнись, Брайан! Открой глаза, сынок!
Круглое нахмуренное лицо, висячие серебряные усы, позади светится желтое утреннее небо со странно багровыми перистыми облаками. Он закрыл глаза, призывая тьму и воспоминание о Мерси.
Но они вернулись не сразу. Нетвердым голосом Брайан произнес:
— Привет, лорд Алутейн.
— Наконец-то! — Рука обхватила его за пояс, приподнимая. Стакан теплой воды поднесли к его губам.
— Я хочу побыть один, — прошептал Брайан. («Ох, отпустите меня туда, вниз! Где оно, то море, не отражающее звезд?»)
— Нет, сынок, потерпи. Пока нельзя.
Он раздраженно выглянул из умственного грота. Какие-то люди — у всех вид довольно жалкий — склонились над ним. Золотые, серебряные и серые торквесы бесцеремонно щупают его мозг.
— Прекратите, вы! — обиженно проговорил он. — В конце концов это неприлично, когда я… когда я…
— Погоди, сынок, не отключайся. Я тебя заштопал, как мог. Ты нам только скажи, что там произошло вчера на конклаве? Что затевает Эйкен Драм? Не нравится мне все. С тех пор, как меня свергли, кто-то будто наложил запрет на мои метафункции. Я вижу умы только ближайших соседей. Но не надо быть ясновидящим, чтобы почувствовать, как дрожит земля, как меняются воздушные течения… А эти ненормальные облака?.. Скажи, твой приятель Эйкен сотворил что-то с геологией Авена?
Теперь глаза Брайана полностью открылись. Он начал было смеяться, но смех тут же перешел в кашель. Ему опять поднесли стакан.
— Да нет, не думаю… У Эйкена Драма и без того немало всего в загашнике, чтоб еще землетрясения устраивать. — Он безвольно повис на руке Властелина Ремесел. Мозг вдруг пронзила странная мысль: а что, если он не умрет?
Насмешливый голос. Раймо? Да, Раймо Хаккинен, этот несчастный ублюдок.
— Толку от него, как от козла молока! Может, узнаем свежие новости, когда сюда на закате приволокут новую партию проигравших? Хотя какая нам разница?
— И я так думаю, — отозвался Властелин Ремесел. — Однако ж нет, мне не все равно. Я из первых пришельцев, и мне не все равно! Если нам действительно грозит опасность, я должен их предупредить. Это дело чести!
Раймо Хаккинен пробормотал что-то презрительное. Другие голоса — не мысли, а именно голоса — беспорядочными волнами накатывали на мозг Брайана. Ну до чего ж приставучие, копошатся меж развалин, как усталые вампиры!
— А ведь землетрясение может расколоть эту хреновину, и тогда мы спасемся! — произнес голос Раймо.