Золотой торквес
Шрифт:
— Но есть и другие достаточно сильные умы, чтобы локализовать телепатический призыв.
— Не выйдет! Об этом я позабочусь! — ликовала Фелиция. — Завтра с утра мы составим график вещания, и я удалюсь на десять-двадцать километров вверх по Северной дороге. Затем мы будем синхронно вещать через заданные интервалы. Умственная речь будет отдаваться эхом, и тану не смогут точно зафиксировать местонахождение этого раздвоенного крика. А метаактивный ум Элизабет, без сомнения, способен вычленить послание мадам на интимном канале.
— А что, может, и получится! — улыбнулась Амери.
— Бедный краснокожий невежда ни черта в ваших речах не понял, — заявил вождь Бурке. — И все же давайте попробуем.
— Ловко закручено, — похвалил Халид. — Учитывая, что мадам с Фелицией
— обе медиумы и могут слиться своими умами… Только бы Эйкену Драму можно было доверить нашу драгоценную петарду.
— Вы с ума сошли! — ужаснулся палеонтолог. — Посвятить его в наш план?
— Ты известный циник, Клод! — посетовала Амери.
— Может, потому, что я слишком долго прожил на этом свете, — вздохнул старик, — а может, именно поэтому так долго и прожил.
— Ну хорошо, Клод, — проговорила мадам, — а Элизабет ты доверяешь?
— Безоговорочно.
— Тогда все просто. Пошли спать, а завтра попытаемся выйти на связь. Если удастся, спросим мнения Элизабет об Эйкене Драме и поступим так, как она нам посоветует. D'accord? note 17 Ее темные глаза вновь обвели круг спутников — все десять членов экспедиции согласно кивнули.
Note17
согласны? (франц.)
— Решено! — заключил вождь Бурке. — На рассвете составим график вещания и отправим Фелицию. Наденешь доспехи и возьмешь с собой эскорт серых торквесов — Бэзила, Уве и Халида. Если тану станут интересоваться — ты разыскиваешь своего дядюшку Макса среди беженцев. На связь выйдем в полдень. А пока ты удаляешься от лагеря, мадам и мы, грешные, присмотрим на берегу подходящее судно. Герт и Ханси примерно знают, что нам нужно.
— Только не опоздайте, — предупредила их Фелиция. — Да прикупите на ярмарке голубой эмали, а то краска, которой старик Каваи покрыл Копье, уже облезает.
Когда полночная луна поднялась высоко над Роной, вернулся Фитхарн с припасами. Мадам отвела карлика в сторонку и в общих чертах изложила ему план дальнейших действий.
— Завтра к вечеру, — сообщила она, — экспедиция сядет на корабль и поплывет в столицу, а мы с Клодом спрячемся в окрестностях Надвратного Замка и будем ожидать часа, когда намечено нанести двойной удар поработителям-тану. Ты же можешь уходить, друг мой. Выражаю тебе глубокую признательность от имени всех нас и всего освобожденного человечества. Сообщи королю Йочи… о том, что мы собираемся предпринять. И передай ему от меня привет.
Карлик морщился от ее прощального умственного жеста и комкал в руках свою островерхую красную шляпу. Его сознание, столь трудно поддающееся дешифровке даже без умственных экранов, было теперь полностью открыто. Образы, мелькавшие в этой туманной облачности, выражали самые противоречивые чувства.
— Тебя что-то тревожит, — ласково произнесла мадам, видя, как перемешались слова, мысли и чувства Фитхарна — страх, любовь, верность, подозрение, надежда, сомнения, боль. — Что с тобой, мой друг?
— Предупреди своих людей! — выпалил Фитхарн. — Накажи им никому не доверять на чужой стороне! Даже если вам повезет, помните мое предостережение!
Он в последний раз заглянул ей в глаза и растворился во тьме.
8
Леди в золотом торквесе и ее дворецкий склонились над прилавком ювелира, в то время как свита серых и служанок сдерживала напор ярмарочной толпы.
— Вот, кажется, то, что надо, Клавдий, — проговорила дама. — Не великовато оно для меня? Не слишком вульгарно, как, на твой вкус?
Старик в сером торквесе окинул брезгливым взглядом янтарную брошку, которую подмастерье ювелира поднес им на бархатной подушечке.
— В нем жуки! — скривился он.
— Так ведь в том и ценность! — воскликнул ювелир. — Попались прямо во время спаривания сотни миллионов лет назад! Два насекомых, самец и самка, навечно слились в брачном объятии внутри этой геммы! Ну разве не трогательно, миледи?
Та покосилась на дворецкого.
— До слез… Ты не находишь, mon vieux? note 18
Note18
старина (франц.)
— Этот янтарь дошел до нас из глубины веков, его подобрали на диком берегу Черного озера! — рассыпался в похвалах своему изделию ювелир. — Мы, фирвулаги, не смеем собирать янтарь. Мы покупаем его… — он выдержал эффектную паузу, — у ревунов!
— Тана, помилуй нас! — в ужасе прошептала золотая леди. — Так вы и впрямь торгуете с дикарями? Скажи мне, добрый ювелир… что, на ревунов в самом деле так страшно смотреть, как гласит молва?
— Довольно лицезреть одного… — торжественно заверил ее ремесленник,
— чтобы навек лишиться ума!
— Так я и думала! — леди насмешливо посмотрела на своего седовласого слугу.
— Говорят, в этом году ревуны осмелились явиться на юг! — рискнул вставить свое слово подмастерье. — Чувствуете, как кругом неспокойно?
Леди в тревоге замахала руками.
Предводитель ее свиты, детина с лицом цвета дубленой кожи, угрожающе схватился за рукоять меча.
— Эй ты, чучело, не смей пугать мою благородную хозяйку!
— Но Галучол правду говорит, мой храбрый капитан, — поспешно заметил ювелир. — Вы не думайте, настоящие фирвулаги сами не меньше озабочены. Одной Тэ ведомо, что на уме у лесных бесов. Но уж мы будем начеку, чтобы они не затесались в наши ряды во время Великой Битвы.