Золотой тюльпан. Книга 2
Шрифт:
За городом, пока нагруженная телега тряслась по неровной дороге, туман стал гуще, поднимаясь от реки и каналов. Крошечные капельки влаги оседали на одежде и волосах Гетруд, бусинками покрывали ее ресницы и печальное лицо.
Повозка исчезла, словно тающая тень в густом тумане.
Глава 23
Питер, узнав от Вейнтье о местонахождении Франчески, сразу же пошел повидаться с ней, оставив погоню за Гетруд на ополченцев, специально вызванных для этого. У ворот ему сказали, что заключенным в исправительном доме не разрешено принимать посетителей, за исключением особых случаев, и он должен обращаться к геру ван
— Вы заклеймили фрау Вольф, даже не выслушав ее, — сказал регент. — По-моему, вы просто затравили испуганную и беспомощную женщину, вынудив ее бежать из собственного дома, женщину, единственной заботой которой было благосостояние жителей Делфта и нашей страны. Я не обману ее ожиданий в защите Франчески от необузданных желаний и неподходящей компании.
Питер стоял на своем.
— Фрау Вольф сбежала из дома потому, что я пришел арестовать ее, и один из людей, принимавших участие в нападении на дом де Вера, официально признался, что набег организовала она.
Лицо ван Голпена приняло красновато-коричневый оттенок от бешенства.
— Это только ваши слова, и в подобной ситуации обычный воришка скажет все, что угодно, лишь бы спасти собственную шкуру. Я не сомневаюсь, что все это — ложь. Пока я остаюсь председателем комитета, Франческа Виссер не выйдет из-под опеки этого дома без моего разрешения. Покиньте мой кабинет и не возвращайтесь.
Питер раздраженно захлопнул за собой дверь и, выйдя на улицу, крикнул в сторону зарешеченных окон:
— Франческа, все хорошо! Каким-нибудь образом я вызволю тебя отсюда!
Франческа не слышала его, так как в этот момент отскребала пол, одетая в серое платье и простой белый чепец — одежду, которую обязаны были носить обитательницы исправительного дома. Но одна из молодых женщин услышала слова Питера и, когда они стояли у длинного стола, склонив в молитве головы, шепотом передала их Франческе. Та бросила на девушку благодарный взгляд и улыбнулась. Ее приободрило известие, что Питер пытается освободить ее, хотя она не питала иллюзий насчет того, насколько успешными могут оказаться его попытки. Она уже знала, что к вновь поступившим относятся с особенной строгостью и поручают самую неприятную и тяжелую работу. Правда, это не имело для нее значения. Самым страшным разочарованием стало то, что она не сможет представить в Гильдию свои работы. И неизвестно, когда появится следующая возможность, так как, если Делфт попадет в сферу военных действий, понадобится долгое время, чтобы все снова пришло в норму. Быть так близко к осуществлению мечты и вдруг оказаться, лишенной права присутствовать на заседании Гильдии было горькой пилюлей, которую ей предстояло проглотить.
Но даже эта мысль отошла на второй план, отодвинутая тревогой за Питера, который, выполнив свою обязанность в Делфте, а именно это он имел в виду, говоря, что все хорошо, как офицер запаса уедет сражаться. Безопасность любимого была превыше всего.
Франческа и ее подруги по несчастью — их было двадцать три человека — слышали об успехе вооруженной стычки в доме де Вера, так как местные новости и военные сообщения передавались им ежедневно с целью воспитать у них чувство ответственности. С той же целью они шили одежду для бедных и варили по очереди суп для всех голодных, подходивших к дверям дома. Франческа опечалилась, узнав о смерти Йозефа, который был другом ее сестры и так много сделал для Константина.
Она полагала, что Алетта к этому времени уже сообщила отцу об ее неприятностях. Не раз, когда открывалась дверь, она отрывала взгляд от работы в надежде увидеть, как Хендрик входит большими шагами в комнату, кипя от возмущения, и забирает ее. Но этого не происходило. Одна из девушек объяснила ей причину:
— Когда кого-то из нас считают настолько безнравственной, что нельзя даже передать на попечение родителей, мы переходим под опеку города Делфта. Наверное, именно так и произошло в твоем случае. Кстати, в чем ты провинилась?
— Рассказывать слишком долго и сложно, но в одном я уверена — меня вообще не было бы здесь, не стань я причиной бессмысленной ревности другой женщины.
День, когда Франческе следовало представить Гильдии свои картины, минул. Она ничего не знала ни о Питере, ни о своей семье, так как новичкам полгода не разрешалась переписка, кроме как по очень серьезным причинам: в случае болезни или тяжелой утраты в семье. Военные новости были неважными. Французская армия захватывала каждое местечко — большое и малое — на пути своего неуклонного продвижения к Амстердаму, который она намеревалась захватить прежде, чем двинуться на Гаагу а, если до того времени не будет подписана капитуляция, и на Делфт. И все же оставалась надежда. Принц со своей небольшой верной армией занял сильную оборонительную позицию и, как надеялись, вскоре перейдет в наступление. Во время короткого отсутствия ван Голпена в Делфте, другой регент, симпатии которого лежали на стороне принца, сообщил, что апатия и разногласия постепенно исчезают во многих людях, настроенных раньше против дома Оранских, но по-прежнему оставалось слишком много людей, которые приветствовали французов из страха или из-за заботы о личном благосостоянии. Военные неудачи были связаны с отсутствием оружия и хорошего командования.
Франческа познакомилась со всеми обитательницами исправительного дома. Случались шумные истерики, особенно среди тех, кого разлучили с возлюбленными, за которых их семьи запретили им выходить замуж. Она испытывала сочувствие к этим девушкам, не интересуясь, правы они или нет, но понимая их душевные муки. Еще большую жалость вызывали те, кто сломленные в конце концов заключением, примирялись с необходимостью выйти замуж за человека, выбранного родителями, после длительного неповиновения, оказавшегося тщетным. Все девушки в ее группе происходили из хороших — по общему мнению — семей, большинство были из состоятельного сословия. В другой части здания помещались молодые проститутки, которых держали изолированными до полного исправления. Франческа видела их только тогда, если они махали из-за зарешеченных окон, когда ее и других девушек выводили на часовую прогулку два раза в день в обнесенный стеной сад.
День, когда ей поручили копать гряды и выпалывать сорняки, стал для Франчески самым счастливым за все время заключения, словно она занималась цветочными клумбами. Одним великолепным утром девушка, оставив работу, подставила лицо солнцу. Такой прекрасный день возбудил в ней сильное желание снова взять кисть и отправиться на эскизы. Она наблюдала за стремительным полетом ласточек в вышине — темные точки на чистой голубизне неба, где лазурь смешивалась с нужным количеством белил. Франческа улыбнулась, подумав, что Хендрик наверняка добавил бы парочку легких облачков.
— Франческа! — окликнула ее одна из женщин, наблюдавших за девушками, и большими шагами направилась к ней. Франческа вздохнула про себя. Ее застали без дела. Это означало наказание в виде лишения ужина или чего-то подобного.
— Да, госпожа? — резко ответила она, ожидая дальнейшего выговора за свой тон, но временами она не знала, сколько еще сможет выдерживать несправедливость своего заключения. В этом месте не было жестокости — все должностные лица говорили не повышая голоса, и отличались терпимостью и добротой во многих случаях, но правила оставались жесткими, как решетки на окнах.