Золотой выстрел
Шрифт:
Готовясь к операции, Пак Дэ У занялся изучением карты. Она лежала перед ним новенькая, исполненная в пяти различных цветах. Документ издало Картографическое управление министерства обороны США — КУМО, по данным, которые предоставило ЦРУ. Главное назначение документа — обеспечение объединенных и центральных командований вооруженных сил информацией о местности для действий в незнакомых районах. Буквенный и цифровой индексы на рамке NL8 указывали, что листы отображают участки местности на севере Дальнего Востока в масштабе 1:25 000. Горизонтали, обозначавшие перепады высот, были проведены через каждые двадцать пять футов. Карту эту полезные люди без труда приобрели в
Нам Ир достал для своего шефа и карты советского производства. Он купил их за пару «Чхонлимов» «Столичной» у какого-то прапорщика, любителя выпить и закусить если не на халяву, то по дешевке. Но карты эти во всем уступали американским. Самая молодая была на пятнадцать лет старше той, что делались в США. Топографическая обстановка, отображенная на ней уже не соответствовала тому, что имелось на местности. Там, где обозначались пустоши, вырос молодой лес. Где показывались участки, занятые тайгой, теперь находились вырубки. Кстати, на американской карте мелкими штришками картографы обозначили зону корейского леспромхоза. Все знают, проклятые империалисты!
Пак Дэ У не сомневался — с такой картой он найдет пути к золоту. И тогда его старания будут оценены и небольшая горная деревенька, в которой он родился, станет гордиться тем, что из нее вышел первый в их землячестве генерал…
Короче, к операции все было готово. Оставалось ждать нужного момента.
— Подбор карт я возьму на себя.
Когда Мисюра произнес эти слова, Громак посмотрел на него с удивлением. Казалось они уже давно определили все, что потребуется в походе, и вдруг возник разговор о картах. Зачем они им, если Барсов и он, Громак, знают тайгу как пять пальцев и проведут группу к нужному месту без каких-либо трудностей?
— Зачем карты, Олег Борисович? Дорога и без того известна.
— Меня меньше всего интересует дорога. Высота позиции над уровнем моря — другое дело.
Громак пожал плечами.
— Не знаю, что в высоте особенного. Охотились мы в горах и ничего, попадали…
— Не спорю, но здесь — другое дело. В горах на каждые сто метров высоты атмосферное давление снижается на девять миллиметров. В среднем. На высоте от двух тысяч и выше надо обязательно вводить в прицел коррективы…
Мисюра хорошо представлял, что обеспечить себя топографическим материалом можно было сняв несколько ксероксов с карт горного района, куда они собирались. Но делать этого он не стал. И сдерживало его не то, что на каждом листе карты масштаба в двадцать пять тысяч стоял гриф «Секретно». В условиях, когда державные секреты России оказались распроданными оптом и в розницу, особых тайн карта глухих таежных районов не содержала и ценности для настоящего супостата не представляла. Сдерживало Мисюру другое, куда более высокое соображение. Личную тайну, в которой готовилась его экспедиция, он ставил выше любого государственного секрета. И допустить, чтобы о нем знал кто-то еще, кроме участников дела, Мисюра не мог.
Вечерами, завесив окно комнаты серым шерстяным одеялом, он зажигал керосиновую лампу и просиживал за столом до утра, вычерчивая кроки трех разных маршрутов и размечал горизонталями высоты на них.
Первый — самый рациональный был намечен для выхода в район горы Харабун, два других предназначались для отхода. Один считался основным, второй — резервным.
Еще в военном училище Мисюра получал по топографии только отличные оценки. На занятиях по картографии на полевых выходах он наносил на планшет
У флотских метеорологов Мисюра раздобыл четыре оболочки шаров-зондов и заправил водородом два портативных баллончика, предназначенных для туристических газовых плиток.
Барсов достал четыре портативные японские ультракоротковолновые рации.
О заявке Быкова в службу перелетов Крылову стало известно за четыре дня до предполагавшегося вылета вертолета в Тучар. Ночью группа Барсова на поезде выехала к разъезду Урман, чтобы отправиться в тайгу.
От разъезда они двинулись в горы пешим ходом. Шли по тропе один за другим, выдерживая дистанцию. Впереди — Барсов, в середине Мисюра и Крылов, тыл прикрывал Громак.
Шагали споро. Все четверо были людьми хожалыми, жизнь и служба приучили их в большинстве случаев обходиться собственными ногами. Мисюра, выводя пехоморов на занятия по выживанию, заставлял солдат одолевать в день по тридцать пять-сорок километров и при этом учил обходиться минимальным количеством еды и воды. Сам себе он никогда не давал пощады и потому трудности подобных походов переносил стоически, скрывая усталость и голод настолько умело, что его подчиненные верили — капитан человек железный.
От магистрали местность медленно понижалась, и вскоре они вышли в широкую долину, по которой тянулась широкая лента реки Уян — таежной красавицы, чье спокойствие и величавость были крайне обманчивы. В сезон дождей и тайфунов река начинала беситься, переполнялась водой, которая сметала все со своего пути и заливала огромные пространства земли, делая их непроходимыми.
Взяв ориентир, группа пошла через таежную чащу, держа направление на северо-запад.
Крылов, не переставая разговаривал. Его очень интересовало, каким образом капитан намерен распорядиться своим будущим богатством. Для человека, который вдруг ни с того ни с сего получает в руки большие деньги, вопрос о том, куда их вложить, чтобы получить максимальную выгоду, чаще всего бывает самым трудным.
К волновавшему его вопросу он подходил осторожно и долго, пока не поставил его прямо и открыто.
— Если возьмем такую уйму блеска (из-за какого-то странного суеверия Крылов старался не называть золото своим именем), будем богатыми. Куда деньги девать?
— Придумаешь.
— А вы, если не секрет?
— Успокойся. — Мисюра даже не улыбнулся. — Для меня дело не в блеске. Могу свою часть даже в реку ссыпать. Дело в принципе. Я всегда служил государству по чести и правде, поскольку мои убеждения совпадали с тем, что приходилось делать. Потом Чечня. Как мордой в грязь. Я понял: нас держат за быдло. Воткнули в дерьмо по уши и верят что я буду терпеливо сопеть в тряпочку. Так вот, подобный номер со мной не пройдет… Я твердо решил вернуть потерянную самостоятельность, сбросить хомут послушания, взбрыкнуть. Послать всех — вождей и начальников — подальше. Вот почему блеск, как ты это назвал, для меня только ступенька к свободе…
Дальше шли молча. Крылов переваривал то, что услышал от командира. Откровение его потрясло, хотя убедительно объяснить себе, что происходит, он не мог. Хотя он чувствовал в словах Мисюры силу протеста, копившегося и искавшего выхода, но то, что этот протест уже уверенно перерастал в бунт, не догадывался.
После привала на обед группа шла до конца дня без остановок. На мир опускались тягучие сумерки, и под сенью леса люди уже с трудом различали лица друг друга. Лишь изредка в разрывах ветвей они видели небо, с которого подмигивали бледные мелкие звезды севера.