Золотые Антилы
Шрифт:
Согласно описанию испанской стороны, отделение аркебузиров точно и аккуратно вело стрельбу при поддержке огня городских батарей. Но, с точки зрения англичан, хуже всего им пришлось от испанского ополчения. Это были мелкие кавалерийские отряды, собранные из местных офицеров и плантаторов, да еще грозный отряд пикинеров, известных как «быкобои». Это были страшные люди. Несколько испанцев, негров-рабов, креолов и множество метисов и мулатов в мирное время зарабатывали себе на жизнь охотой на одичавший скот, расплодившийся на острове. В легкомысленном прозвище, которым наградили их англичане, не было пренебрежения, потому что такое ремесло воспитало из них грозных воинов. Пенальва предложил «быкобоям» особую премию за то, чтобы вместо быков поохотиться на англичан, и те охотно согласились. Они знали каждый куст и каждую расщелину, пригодную для засады, а привычное им орудие охоты — длинное отточенное копье, было страшной силой в умелых руках. Рассказывали (во всех английских сообщениях об этих партизанах звучит ужас), что после удара таким копьем не выживал никто: оно пробивало в человеке сквозную дыру,
В первые три дня на Эспаньоле английские солдаты не представляли, что их ждет. Пенальва приказал своим разведчикам отступать, не ввязываясь в бой, так что все силы английской пехоты уходили на то, чтобы найти дорогу к Санто-Доминго и не выбиться из сил к началу сражения. Проблемы возникли и с водой. Ее все время оказывалось или слишком много, или слишком мало. Пехота то изнемогала от жажды, то мыкалась по берегу реки или ручья, безуспешно ища брода. Если бы барбадосцы не утратили способности соображать, они бы вспомнили, что в устьях всех карибских рек имеются песчаные отмели, где можно переправиться, почти не замочив ног. Однако у них не хватило ума воспользоваться знанием местных условий, и Венейблс, подобно герцогу из известного стишка [15] , тратил много времени и сил, рассылая людей вверх и вниз по течению на поиски переправы. Будь у англичан карты или проводники, это затруднение разрешилось бы без труда; но армия упустила единственный шанс обзавестись проводником, когда Венейблс заподозрил захваченного на покинутой ферме ирландца в предательстве (возможно, припомнив годы, проведенные в кромвелевской Ирландии) и без разговоров его повесил. Кроме того ирландца, солдатам попадались только забытые рабы, больные и слабоумные, оставленные испанскими плантаторами при эвакуации. К тому же плантаторы сожгли посевы на корню, опустошили амбары и засыпали щебнем колодцы, так что английской армии, лишенной обоза и уже обходившейся одной галетой в день на человека, трудно было прокормиться грабежами. Иной раз удавалось подстрелить заплутавшую свинью или курицу, да в садах плантаторов англичане обрывали все апельсины. Но такая добыча попадалась редко, а незрелые фрукты вызывали понос.
15
Имеется в виду детское стихотворение о герцоге Йоркском, который гонял свое войско без всякой причины вверх и вниз по холму. — Примеч. ред.
Первоклассные части новой образцовой армии легко проделали бы тридцатимильный марш от места высадки до городских стен, но для никудышных третьесортных вояк, собранных Венейблсом, такой марш оказался выше сил. Они стонали, жаловались на зной, на каменистые дороги, на сбитые ноги; они отбрасывали снаряжение, забывали о дисциплине и проклинали лживые мифы о Золотых Антилах, где природа якобы улыбается человеку. За эти тридцать миль колонна превратилась в растянутую толпу: малодушные и увечные стягивались в хвост, колонна рассыпалась на части, как лопнувшее ожерелье — на бусины.
На второй день партия фуражиров нашла на брошенной ферме раскрашенную статую мадонны, и вопящая солдатня вдребезги разбила «папистскую куклу», забросав ее апельсинами. Но забава вышла невеселая, потому что настоящей добычи не попадалось: испанцы унесли с собой все мало-мальски ценное. На следующий день всех напугало предстоящее столкновение с испанцами — английский авангард заметил впереди одинокого солдатика. Протрубили тревогу, но при ближайшем рассмотрении, по флажку на пике, в нем узнали отставшего от диверсионного отряда солдата, который должен был высадиться к востоку от Санто-Доминго. Венейблс, выехавший вперед, чтобы выяснить обстановку, узнал, что ложная атака тоже провалилась. Моряки не нашли на восточном берегу подходящего места для высадки и доставили диверсионный отряд к реке Рио-Хайна, как раз туда, где два дня назад должен был высадиться Венейблс. Теперь от первоначального плана атаки вовсе ничего не осталось. Колонна Венейблса, лишенная преимуществ отвлекающего маневра, шла прямо на окопавшихся испанцев.
В столкновении, произошедшем 17-го числа, виновен полковник Буллер, командир диверсионного отряда. Пенн приказал ему и его отделению дожидаться подхода Венейблса с основными силами. Однако полковнику Буллеру, заносчивому и самоуверенному, как многие другие офицеры, пришло в голову выдвинуться к Санто-Доминго, не дожидаясь появления Венейблса. Ко времени прибытия английского генерала авангард Буллера уже столкнулся с обороной, выставленной Пенальвой вокруг города. И так уж распорядилась судьба, что англичане нарвались на самый сильный испанский редут, форт Сан-Херонимо, расположенный на обращенном к морю конце городской стены. Так что Венейблс со своим штабом, элегантно выступив вперед, чтобы осмотреть диспозицию Буллера, попал в гущу жестокой и непредвиденной схватки. Атака англичан развивалась столь же бездарно и суматошно, как штурм Сан-Томе Уотом Рэли.
Передовая часть отряда Буллера натолкнулась на тщательно спланированную Пенальвой засаду. Испанцы дали один залп из своих требовавших долгой перезарядки аркебуз и бегом отступили за городскую стену. Англичане, решив, что победа уже у них в руках, ринулись вперед и попали под жестокий перекрестный обстрел пушек Сан-Херонимо. Немногим из людей Буллера удалось все-таки прорваться к подножию крепостной стены, но этот маневр ничего не дал, потому что в стене не было проломов, а у них не оказалось штурмовых лестниц. Пока они стояли там, соображая, как быть дальше, испанцы расстреливали их из мушкетов. Когда же англичане начали отступление, испанцы тут же отважились на вылазку. Отступление превратилось в беспорядочное бегство, и несчастный Венейблс, собравшийся неторопливо обсудить с полковником Буллером вопросы тактики, сперва чуть не оглох от грохота испанских батарей, а затем оказался в толпе ошалевших перепуганных англичан, в панике побросавших оружие. Английский генерал был так поражен, что (по словам Уистлера, никогда не упускавшего случая отпустить шуточку в его адрес), утратив мужество, отскочил и спрятался за большим деревом. Когда паника улеглась, он вышел из укрытия, стыдливо оправдываясь, «настолько пораженный ужасом, что едва мог говорить».
Эта необдуманная атака задала тон всей неудачной кампании на Эспаньоле. В столкновении англичане потеряли примерно двадцать человек и последние остатки самоуважения. Столкнувшись лицом к лицу с реальностью колониальной войны, приунывшие англичане и необученные ополченцы из Вест-Индии решили, что будущее не сулит им ничего хорошего. Всю следующую неделю они, ошеломленные и сильно пристыженные, не покидали лагерь. Венейблс, «потерявший лицо», недостойно выказав себя в схватке, усугубил положение тем, что поспешно устремился на воссоединение с флотом. Он уверял, будто ему необходимо посовещаться с адмиралом Пенном, но, по общему мнению, больше желал вернуть потерянную на поле битвы славу в утешительных объятиях жены.
Дисциплина в армейских частях, оставшихся без генерала, продолжала падать. Они оттянулись в устроенный на скорую руку лагерь в устье Рио-Хайны, предпочитая держаться поближе к судам обеспечения. Увы, пайки, доставленные с кораблей, оказались несъедобными. Вина за это, как вскоре выяснилось, лежала на комиссарах. Они приказали квартирмейстерам закупить недостающее продовольствие на Барбадосе, однако барбадосские торговцы, почуяв легкую прибыль, так вздули цены, что квартирмейстерам пришлось закупать провиант из флотских запасов, хранившихся на Барбадосе. Флотские поставщики годами сбывали на Барбадос залежалые товары, так что бочки с галетами и солониной, отправленные на берег для поддержки армии, были в таком состоянии, что мало кто соглашался есть отвратительное месиво. Иные солдаты предпочли умирать с голоду; другие ели и умирали от пищевого отравления; а те, кто отправлялись сами искать себе пропитание, рисковали погибнуть от рук быкобоев, рыскавших вокруг лагеря. Англичане ловили и ели собак и кошек и рассказывали, что кавалеристу, отошедшему в кусты облегчиться, приходилось держать ушки на макушке, не то он, вернувшись, рисковал найти свою лошадь уже в чьей-то похлебке.
Ясно, что армия пребывала на грани полного разложения. Но генерал Венейблс, уютно расположившийся в каюте на борту «Свифтшу», еще неделю тянул время, пока бедолаг, оставшихся на берегу, косила дизентерия, а гарнизон Санто-Доминго набирал силу. Пенальва спешно созывал подкрепления из других испанских поселений на острове. Шкипер Уистлер передает дух ситуации в характерной для него приземленной прозе. «Генерал Венейблс, — писал он, — имея под собой добрый корабль, а рядом с собой жену, не чувствовал, как плохо солдатам, которым приходилось лежать на песке, пока дождь не вымывал его из-под них, а еды у них было мало или вовсе не было, и пить было нечего, кроме воды… а оттого, что ели много фруктов и лежали под дождем, у многих начался кровавый понос, и они не натягивали штанов и только и делали, что опорожнялись, потому что были в весьма прискорбном положении, присаживаясь 50–60 раз на дню».
Флот предпринял попытку облегчить положение оставшихся на суше: Пенн сообщил Венейблсу, что может поставить своих моряков варить мясо на борту и доставлять его на берег войскам. Также можно было бы прислать им бочки с водой. Но эти предложения напоролись на рифы некомпетентности и неорганизованности, а когда Пенн предложил послать несколько линейных кораблей для высадки штурмовой группы в «городской бухте» для помощи армии, Венейблс в ответ только огрызнулся. Армия, как он высокомерно уведомил Пенна, не желает разрушать форт Сан-Херонимо, потому что целый форт пригодится пехоте, когда она возьмет город. Было ясно, что английский генерал ни от кого не желает принимать помощи. Тяжело переживая свою позорную неудачу, он готов был обрушиться на всякого, кто подвернулся под руку. Венейблс принадлежал к тому типу офицеров, который не склонен советоваться с подчиненными, а теперь настолько игнорировал их, что его штабные офицеры совершенно не представляли, что на уме у генерала. И для них стало сюрпризом, когда 24 апреля, через восемь дней после первой бесплодной атаки, Венейблс наконец снова показался на берегу и возвестил своим злосчастным войскам, что решился на прямой штурм города. На сей раз армия, обойдя Сан-Херонимо, должна была ударить на стену влево от форта, пробить укрепления испанцев «драками» и мортирой и удержать пролом холодной сталью. Если бы Венейблс потрудился произвести разведку по периметру стены, он быстро обнаружил бы слабые участки, укрепленные только траншеями и загородками. Но он, презрев элементарную осторожность, слепо двинул свои полумертвые колонны по главной дороге, на которой Пенальва расположил самые сильные засады и сосредоточил самые мощные орудия.