Золотые апостолы
Шрифт:
У лестницы снова зарычали. Я повернулся к зверю, и в этот момент он прыгнул. И тут же, с размаху натолкнувшись на невидимое препятствие между нами, с визгом упал на пол.
– Держи его, Аким! Держи!..
Кузьма подал мне Риту на руки, и метнулся к стене. Боковым зрением я видел, как он выхватил из сумки знакомый сверток с ножами и почему-то стал втыкать их короткими лезвиями в щели пола. Низкий заборчик из ряда хищно торчащих кверху больших черных лезвий вырос в мгновение ока.
"Неужели он думает так остановить зверя?" – подумал я, холодея от мысли, что разум Кузьмы не выдержал пережитого.
– Держи его! Держи…
"Почему
Несколько раз безрезультатно бросившись на невидимую перегородку, черный зверь встал на задние лапы, словно проверяя ее высоту. Таким он показался еще больше – почти с меня ростом. Убедившись в непреодолимости преграды, зверь пошел вдоль нее, через шаг пробуя ее то лапой, то зубами. Время от времени он зло порыкивал. Пройдя от одной стены подвала к другой, зверь вернулся в центр, сел и пристально уставился на меня. Пасть его была полуоткрыта, густая белая слюна стекала по черной нижней губе и капала на пол…
Я вдруг почувствовал, как меня повело. Непонятная слабость охватила все тело, глаза стали закрываться сами собой. Я пошатнулся.
– Еще секунду, Аким!
Сбоку зашлепали ноги. Боковым зрением я увидел, как Кузьма, разбежавшись, прыгает вверх и прямо над ножами переворачивается в воздухе. Закрыл глаза. Но вместо удара тяжелого тела о пол рядом послышался легкий шорох. Я открыл глаза – слева от меня стоял волк…
Он был куда меньше сидевшего впереди черного зверя и серый. В боковом свете мощного фонаря, хорошо была видна его густая с проседью шерсть, поблескивавшая, когда волк переступал с лапы на лапу. На задних лапах волка болтались приспущенные черные носки. Стряхивая их, он подрыгал одной задней лапой, затем другой…
– Пан Езус! – выдохнули сзади.
Волк глухо зарычал. Черный зверь вскочил и ответил ему тем же. В следующее мгновение волк пулей рванулся вперед и вцепился черному в холку…
Черно-серый клубок катался по полу подвала, оглашая его рычанием и визгом. Кирпичи и клочья шерсти летели во все стороны. Я оглянулся. Ксендз, бросив шпагу, стоял на коленях, молясь. А передо мной по-прежнему дико рычала и визжала страшная битва. Время от времени клубок распадался надвое, оба зверя вставали друг перед другом, дико рыча, и в следующее мгновение снова стремительно сплетались в визжащий клубок…
Постепенно схватка стала смещаться к лестнице, куда не доставал свет фонаря. Черный зверь теснил серого. Потом я услышал отчаянный визг – и визг захлебнулся. Клубок из двух теней распался. Одна осталась лежать на полу, вторая потихоньку затрусила к нам. Вот она вступила в луч фонаря…
От лестницы к нам, не спеша, шел черный зверь! Поймав мой взгляд, он басовито рыкнул. Не осознавая, я стал отступать назад. Скоро только заборчик из торчащих кверху лезвиями ножей разделяла нас.
Зверь раскатисто зарычал, показывая клыки, и, сжавшись пружиной, прыгнул. Я увидел прямо перед собой налитые кровью глаза, раскрытую пасть… И в следующий момент непроницаемая прозрачная стена встала между нами. Зверь, врезавшись в нее, как-то по-собачьи взвизгнул и упал на пол. Боком. Прямо на торчавшие из пола ножи…
Я услышал противный хруст – сталь раздирала живую плоть, затем подвал огласил отчаянный рев. Черный зверь вскочил на лапы – все три ножа,
Легкая тень прошмыгнула мимо, по лестнице застучали ботинки. Храбрый защитник моей спины оставил пост, не забыв прихватить свою сумку. Хорошо, хоть фонарь не забрал…
Я сел на пол, все также сжимая в руках безжизненное тело Риты. Оно вдруг показалось невероятно тяжелым. Меня трясло.
Что-то смутно различимое зашевелилось у лестницы. Потом возникла тень и какими-то странными зигзагами двинулась вперед. Я молча смотрел, как серый волк возник в широком луче фонаря, и, сильно припадая на левую лапу, идет к нам. После каждого его шага на пол срывались темные капли, а вся шерсть на левом боку слиплась от мокрого.
Подойдя вплотную, волк в упор посмотрел мне в глаза. "Чего тебе?" – хотел спросить я, но слова засохли в горле. Волк жалобно заскулил и лег. Лизнул Риту в бесчувственную щеку.
Я покрепче перехватил безжизненное тело. Надо было идти…
Света оставшегося в подвале фонаря мне хватило, чтобы подняться по лестнице. Но в коридоре монастыря стояла кромешная темнота, и я шел почти на ощупь. Руки онемели от тяжести, и я переложил тело поудобнее. Теперь голова Риты лежала у меня на плече. Я нес ее, как несколько дней назад, но тогда она обнимала меня за шею, и было легче. Сейчас же я только ощущал у себя на шее ее слабое дыхание, и это было единственным, что выдавало не угасшую в ней жизнь. Следовало спешить, но я не мог идти быстрее. Если бы я сейчас упал, подняться не хватило бы сил.
Волк хромал следом; я не видел его, но чувствовал, что он рядом. Так, вдвоем, мы прошли длинным коридором, осторожно спустились по лестнице и вышли наружу.
Полная луна все также заливала своим безжизненным светом площадь перед монастырем. Никого. Ксендз исчез, а вместе с ним – и надежда на помощь. Я хотел выругаться, но не стал – следовало беречь силы.
Дверь машины я открыл едва ли не зубами. Последним напряжением сил уложил Риту на сидение и обессилено опустился прямо на асфальт. Волк тоже сел. Из широко открытой пасти его свешивался длинный язык, он запалено дышал. Тоненькая темная струйка сбегала по его лапе, образуя еле различимое на асфальте пятно.
Сколько мы так просидели, я не знаю. Внезапно волк поднял голову к луне и завыл, оглашая ночную тишину жалобными звуками. Я встал. Пристегнул Риту к сиденью ремнем. Затем, вращая ручку, опустил спинку его почти горизонтально – при резком торможении она могла удариться.
Водительскую дверь я открыл резче, чем следовало, и в открывшийся проем сразу же шмыгнул волк. Он проскользнул на задний диван и свернулся там клубком. Я не стал его прогонять. Не до того.
Мы снова медленно ехали по улицам вымершей Горки, и я напряженно всматривался вперед: глаза у меня слезились, перед взором плыли и убегали разноцветные пятна. Волк позади вдруг сел, и я явственно услыхал за своим затылком его хриплое дыхание. Меня это раздражало. Я хотел было двинуть его локтем, но не стал – побоялся, что не удержу руль.