Золотые мили

Причард Катарина Сусанна

Тогда Калгурла вернулась в заросли, на участок Фреда. Притаившись, она стала ждать в надежде хотя бы мельком увидеть Маритану — вернется же она когда-нибудь. Возможно, Маритана куда-то уехала в своей тележке или Фред Кэрнс увез ее подальше от их дома — поэтому-то она и не могла найти ее следов, размышляла Калгурла. Но Мири не может надолго бросить детей — она скоро вернется, в этом Калгурла была уверена. Однако Мири все не появлялась, и Калгурла снова пришла к Фреду Кэрнсу с тем же вопросом: «Где Мири? В какую сторону пошла Мири в лес?» Фред спустил на нее собак и пригрозил переломать ей кости, если еще увидит ее около своего участка.

Теперь

Салли стал понятен страх, притаившийся в хмуром взгляде Калгурлы. Она сама похолодела от недоброго предчувствия. Не было нужды говорить вслух то, о чем думали они обе: Фред Кэрнс пытается что-то скрыть, чего-то недоговаривает в связи с исчезновением Маританы. Но что? Фред и Маритана прожили вместе много лет, неплохо ладили друг с другом и «наплодили кучу ребят», как хвастался Фред. Казалось, он гордился ими и Маританой; она была верна ему, вела все хозяйство в доме и помогала в делах. Фред всегда был каким-то отщепенцем — никто не слышал, чтобы у него были товарищи, компаньоны. Время от времени двое-трое каких-нибудь прощелыг работали у него на участке, но все знали, что это только так — для отвода глаз, на самом же деле они обслуживали его обогатительную установку в лесу. Иной раз Фред появлялся в кабачке и, напившись, становился поистине страшен — точно разъяренная акула, говорили про него. Салли вспомнила, что и Моррис однажды назвал его так. Установившаяся за Фредом слава человека, способного впадать в дикое неистовство, заставляла даже самых отпетых шалопаев и пьяниц сторониться его. Рассказывали, что он мог выскочить из кабачка и перерезать горло псу, если тот надоедал ему своим лаем.

Со все возрастающим беспокойством Салли вспомнила, как вскипела Маритана в суде. Фред не мог не разозлиться на нее за это, подумала Салли.

Калгурла, внимательно следившая за выражением ее лица, поняла, что миссис Салли тоже взволнована исчезновением Маританы и догадывается о причине.

Необходимо дать знать полиции, решила Салли, но как внушить это Калгурле? Старуха ненавидит и боится полицейских, считая, что это по их вине так много людей ее племени страдает от странного «правосудия» белых. Калгурла, верно, предпочтет, чтобы ее племя само свело счеты за Маритану, а это повлекло бы за собой расправу с кочевниками. Время от времени их пришибленные и разобщенные племена восставали и мстили белым за своих поруганных женщин.

Этого нельзя допустить, решила Салли. Слишком большой здесь получается клубок, принимая во внимание незаконную торговлю золотом.

— Не знаю, что нам и делать, Калгурла, — сказала Салли, удрученная страшным подозрением. — Может, послать за Динни Квином? Он нам поможет. Посоветует, что предпринять.

— Угу, — согласилась Калгурла.

— Останься у меня, — продолжала Салли. — Разведи костер во дворе или, если хочешь, переночуй в бараке.

— Угу, — с безучастным видом пробормотала Калгурла.

— Ну, тогда пойдем, — сказала Салли, направляясь в кухню. — Выпьем чайку с конфетами.

Калгурла ела молча, жадно и выпила целых три кружки чаю. Потом Салли послала ее в прачечную, а сама вытащила для нее платье и теплую кофту, чтобы старуха могла сменить грязные лохмотья, прикрывавшие ее тощее тело.

— Вымойся как следует, Калгурла, — предупредила Салли, сознавая, однако, что жестоко заставлять кочевницу мыться и переодеваться в такую минуту, когда она совсем потеряла рассудок от горя и возмущения.

Но Салли знала: Калгурла с молчаливой покорностью выполнит все, что от нее требуется, так как умываться и носить чистую

одежду обязательно, если хочешь жить среди белых. Нельзя ее впустить в дом, пока она не вымоется. А задержать старуху до приезда Динни необходимо — и прежде всего в ее же собственных интересах. Мало ли что может с ней случиться, если она снова примется бродить вокруг участка Фреда Кэрнса — теперь, когда ее подозрения стали более определенными и она могла сообщить об этом людям своего племени и даже полиции.

Салли была очень привязана к Калгурле, хотя Моррис не одобрял ее нежных чувств к этой грязной старухе с больными, воспаленными глазами. Может быть, она напоминает ему о том, что он предпочел бы забыть, думала Салли: ведь это Калгурла спасла ей жизнь, когда она заболела по пути к Лейк-Дарлоту, — Моррис бросил ее тогда на произвол судьбы, захваченный золотой лихорадкой. Дети же всегда дурачились и шутили с Калгурлой, когда она приходила к ним в дом; казалось, они были даже рады ее приходу. Что ж, они должны быть благодарны Калгурле, говорила им Салли. Старуху словно сам бог посылал ей, когда они были маленькие и Салли приходилось особенно туго: надо было и готовить для жильцов, и убирать за ними, и экономно вести хозяйство. Но сегодня Салли думала о Калгурле только как о матери, безгранично страдающей и беспокоящейся за свою дочь.

Как только Дэн пришел из школы, она отправила его верхом в Кэмбэлли с запиской к Динни и стала нетерпеливо ждать их возвращения. Предчувствие говорило ей, что с Маританой случилось что-то тяжелое, роковое. Им с Динни надо что-то предпринять, выяснить обстоятельства ее исчезновения.

Калгурла разложила во дворе небольшой костер и легла возле него спать. Услышав на заре ее громкие, тоскливые причитания, Салли поняла, что Калгурла, как и она, чувствует, что Маританы нет в живых.

Глава XXI

— Ничего не остается, как сообщить полиции, — сказал Динни, выслушав рассказ Калгурлы. Погруженная в мрачное раздумье, старуха что-то вяло пробормотала в ответ.

— Ты должна рассказать полиции все, что знаешь, Калгурла, — сказал Динни. — Надо помочь им найти Маритану.

— Угу, — согласилась Калгурла.

— Не выпускайте ее из виду, — предупредил Динни. — Если дело нечисто, ей опасно расхаживать одной, пока все не выяснится.

— Разве ее удержишь, если ей вздумается уйти, — сказала Салли.

Однако, когда полицейский сержант, которого привел Динни, принялся расспрашивать Калгурлу, Салли пришла к заключению, что старуха куда сообразительнее, чем она думала. Калгурла твердо стояла на своем, несмотря на попытки полицейского сбить ее с толку и немножко припугнуть, и сумела его убедить, что у нее достаточно оснований для беспокойства о Маритане.

Сержант Догерти и еще один констебль сели на коней и отправились к Фреду Кэрнсу; они нашли участок покинутым: только куры копошились в пыли да бродили козы. Раздавшийся внезапно детский плач открыл полицейским, где прятались дети, которые тотчас разбежались при виде грозных всадников. «Все они были до смерти перепуганы и, видимо, еле живы от голода», — рассказывал потом сержант Догерти. С большим трудом заставил он разговориться старшую девочку, нянчившую совсем крошечного ребенка. Она сказала, что мама давно ушла в лес, а отец пошел разыскивать ее. Ребенок, очевидно, был болен, он все время хныкал, и сержант Догерти, опасаясь, что он вот-вот умрет, хотел отвезти его в больницу, но малыша невозможно было оторвать от других детей.