Золотые нити
Шрифт:
Ты передаешь знание устремленным, призываешь нас к их поиску, так дай же ответ!..»
Лик статуи неуловимо изменился. Тийна ощутила, как неведомые силы словно сомкнулись в ее теле, непереносимый свет заполнил сознание…Колени подогнулись, и она медленно опустилась на устеленный леопардовыми шкурами пол… Едва дымились нефритовые курильницы, полная тишина воцарилась в святилище.
– «Слушай меня, не бойся, не бойся! Никакое зло не может пасть на тебя, ибо в тебе сущность того, что сотворило вещи. Ты вышла из небесных вод Нун, [44] и ты не умрешь…
44
Нун – в древнеегипетской мифологии олицетворение мирового небесного океана. Изначальное космическое божество.
Люди носят сокрытыми в своей душе, как в саркофаге, священное учение, касающееся Богов, свободное от тех излишеств, что добавляют к нему предрассудки. Пусть возрадуется твое сердце, и пусть сияние разольется вокруг. Боги ведут тебя, дабы не пролить ни капли из сосуда Великой Истины. Твой Ка защищает тебя и твой образ оберегает тебя…
Позволь Тоту прийти к зовущему его. Осирис уже плывет, с ним Око Гора…»
Какой-то зловещий, еле слышный звук заставил Тиннию открыть глаза. Она не дослушала речи Богини, или все уже сказано?.. Что-то помешало. Здесь, в тайном святилище, никто не мог оказаться, ни человек, ни тварь земная. Особые поля Силы уничтожали все живое, если оно находилось в магическом пространстве более точно отведенного времени. Ей и самой пора было уходить.
Тийна поднялась было, но тут же замерла. По краю ее льняной туники медленно полз большой скорпион, его узкое и длинное заднебрюшье, увенчанное ядовитым жалом, угрожающе раскачивалось…
Громкий крик разбудил Сиурга. Он вскочил, обнаженный… Меч, который он положил возле постели, словно сам лег в руку.
– Что случилось?
Он посмотрел на дверь, – заперта. В комнате никого. Потрескивает догорающий огонь, да чуть дымятся оплывшие свечи. Тинния в тонкой кружевной сорочке смотрит безумными глазами. Она тоже вскочила.
– Тебе что-то приснилось? Это ты кричала?
Он мог бы и не спрашивать. Конечно, это она кричала.
– Это был не сон. – Она начала успокаиваться. – Откуда взялась эта тварь? О, Господи, как неожиданно он появился!
– Кто? – Рыцарь обнял ее за вздрагивающие плечи, усадил рядом с собой на постель. – Здесь никого нет, дорогая, успокойся.
– Какой он огромный!
– Кто? Ты скажешь, что тебе показалось?
– Скорпион! Огромный ядовитый скорпион!..
Рыцарь Сиург понимающе покачал головой.
– Тебе приснилось. В Британии не водятся скорпионы. Удивительно, что ты вообще о них знаешь. Участники крестовых походов рассказывали, что в жарких странах, где они сражались за Гроб Господень, многие воины бесславно погибли, не понимая опасности. А сам я впервые увидел скорпионов, когда странствовал по Азии.
Тинния уже почти совсем успокоилась. Начало светать, пасмурное утро просвечивало сквозь плотные занавеси. Свечи потухли. Пора было одеваться, приниматься за дела. Рыцарь Сиург еще с вечера решил тщательно осмотреть
ГЛАВА 31
Недостроенный коттедж возвышался среди кустов и деревьев, освещаемый полным диском луны. Звонкий хор лягушек и пение сверчков – вот и все звуки.
Сиур закурил, разгоняя комаров, которых было великое множество из-за близости реки. По дороге он не заметил ничего подозрительного, но все равно предпринял все возможные меры, чтобы никто не обнаружил их убежища. Похоже, ему это удалось. Выходить из машины не хотелось. Он сидел, курил, и размышлял. Тина притихла рядом. Навалилась усталость – слишком много событий для одного дня.
Завтра в офисе надо будет выяснить все подробности происшествия у «Континент-банка», а, возможно, и побеседовать с женой убитого. То, что им окажется-таки злополучный племянник антиквара, не вызывало сомнений. Еще одна задача, которую необходимо решить – лотос. Утром придется заехать в квартиру и посмотреть, не испарился ли загадочный цветок. Сиур вдруг подумал, что он, пожалуй, не удивился бы. Настолько непредсказуемой и далекой от привычного оказалась цепочка событий, что…
– Будду надо спрятать так, чтобы никто не смог его найти. Я чувствую, что это важно. Пусть мы пока не знаем, в чем суть дела, но… Что-то проясняется. Возможно, завтра мы будем знать больше. Фигурка еще не раскрыла все свои секреты.
Тина помешала ему думать. Что-то в ее словах настораживало. Еще чуть-чуть, и он поймет…
– Знаете, чего я не могу пока объяснить? – Он усмехнулся: разве все остальное он объяснить может? – Статуэтки очень старые, они долго где-то хранились, в любом случае, – и у Виолетты Францевны, и у старика они не первый день и, скорее всего, не первый год. Почему до сих пор ничего не происходило? Что произошло такое, что…
Она на лету поймала его мысль. Конечно, ее саму это мучило! Альберт Михайлович человек не молодой, вдова тоже не юная, – они жили, общались с людьми, кто-то, наверняка, видел фигурки. Во всяком случае, ни один из них Будду не прятал. Статуэтки стояли на виду, любой мог ими заинтересоваться.
– Да… Я понимаю, что вы имеете в виду. Это действительно как-то не вяжется. Если мы поймем, почему именно сейчас начались все события, то поймем многое.
– Еще этот цветок, ну, утром. Вы с Владом меня не разыгрываете? Глупо будет терять время на выяснение… шутки. Вы позволите?
Сиур закурил еще одну сигарету. Ароматный дым сизым облачком выплывал в окно. Волшебный лунный свет придавал очертаниям недостроенного здания, деревьям и кустам призрачные контуры.
– Боже мой, ну конечно же, нет! Почему вы мне не верите? Я сама до смерти испугалась. А Влад? Он не способен на такое. Да и зачем? Нет, происходит что-то необычное… что-то … – Она замолчала, затрудняясь подобрать слово. Так и не смогла найти подходящее.
– Хотите горячего вина?
Сиур завернул окурки в целлофанновый пакетик и положил под сиденье.
– Хочу! И вина хочу, и кофе хочу, и шоколада хочу! Хочу, чтобы горел камин, и…
Она закинула руки за голову и загадочно улыбнулась.
Сиур нажал на кнопку дистанционного управления. Въезжая в темноту гаража, он чувствовал себя… Черт, никогда еще он так необычно и так хорошо себя не чувствовал!
Опасность, не воображаемая, а самая настоящая, придавала всему особую остроту, – восприятия стали терпкими, как тропические фрукты. Действительность приобрела экстравагантную окраску, которая резала глаза, и вместе с тем не давала отвести их. Ощущение неудержимого скольжения затопило его до краев, словно разверзлась бездонная воронка… И это было то, что с изначальных времен называлось жизнь.