Золотые туфельки
Шрифт:
— Ну, так давай его обратно в воду кинем! — с раздражением крикнул парень.
— Скажешь тоже!.. — буркнул старик. — Клади его мне на спину, а сзади ноги придерживай. Да тихей разговаривай… Чистый порох — и сказать ничего нельзя.
Артемку вынули из невода, в котором его откачивали, и понесли по узенькой тропинке вверх, на высокий берег.
Почувствовав тепло человеческого тела, Артемка опять застонал: только так он мог выразить свою благодарность людям, вернувшим его к жизни.
А потом пошло что-то непостижимое: Артемка в ужасе бежит в степи по жнивью, а за ним гонится целая свора волков, и у самого большого волка человечья голова. Волки промчались мимо, будто они не за Артемкой гнались, а сами от кого-то убегали Артемка оглядывается, чтоб посмотреть, от кого же убегали волки, и вдруг видит: по степи бежит товарищ Попов, командир партизанского отряда. «Артемка! — кричит командир. — Куда ты запропастился? Бежим скорей на станцию! Пришел приказ выехать нам сейчас же в Москву: товарищу Ленину грозит страшная опасность!» И вот они оба бегут по степи… Но что это?!. Перед ними вся степь в огне. Кто-то поджег степь, чтобы они не могли добежать до станции. «Скорей, скорей!» — кричит командир и бросается прямо в огонь. «Скорей, скорей!» — кричит Артемка и взмахивает руками, будто, собирается плыть по огню. Потом все исчезает. Наступает густая-густая тьма. Артемка вынимает из кармана нож и режет тьму, как ваксу. Он режет до тех пор, пока во тьме не появляется под ножом окно. В окне светится голубая звезда. Артемка осторожно вылезает в окно и оказывается в степи. Звезда померцала и погасла. Медленно поднялось солнце. Вдруг слышен страшный вой. Ах, да ведь это волки! Вот они мчатся целой сворой, а впереди — самый огромный, с человечьей головой. Артемка в ужасе бросается бежать…
Однажды, после того как он долго ничего не видел, а только слышал далекое плавное пение, ему представилось море. Оно было тихое и все искрилось под солнцем. Артемка сидел на берегу, на камне, и дышал. Он ничего не делал, только дышал. И от этого ему было так хорошо, так приятно, будто он не дышал, а пил лимонад. От удовольствия Артемка даже глаза прикрыл. А когда опять открыл, то увидел над головой потолок. Артемка долго думал, что это за потолок такой в тюрьме потолок был серый, а этот чисто выбелен и под ним висит керосиновая лампа. Артемка скосил глаза вбок: на глиняном полу сидел парень и вязал рыбачью сеть.
— Ты кто? — спросил Артемка и не узнал своего голоса — такой он был сиплый и слабый.
Парень вздрогнул, вскинул кудлатую голову и уставился на Артемку зелеными глазами.
— А ты кто? — спросил он в свою очередь и засмеялся, обнажив белые неровные зубы.
Артемка задумался. Потом сразу все вспомнил и спросил:
— Это ты меня вчера из воды вытащил?
— Вона, вчера! — удивился парень. — Не вчера, а, считай, седьмой день пошел.
Артемка опять помолчал, обдумывая, как же это могло быть, и неуверенно сказал:
— Я что, хворый, что ли?..
— Знамо, хворый. Горячка тебя палила. Все окна нам тут перебил. Пришлось стекла вставлять.
— Ну, прости, — сказал Артемка. — Я заработаю — верну.
— Обязательно! Только об этом и мечтаем.
— Они меня тут… не сцапают? — осторожно спросил Артемка.
— Им теперь не до тебя. Они не знают, как самим унести ноги. Не сегодня-завтра в город наши придут.
— Наши?! — встрепенулся Артемка и заволновался, пытаясь приподняться. — А я тут… А я тут…
— Брось! — сказал парень строго. — Хочешь, чтоб я тебя сеткой накрыл? Так мне недолго… Лежи и молчи. Сейчас придет фельдшер и все предписания сделает.
И Артемка покорно затих.
…Красная Армия вступила в город через два дня, но только неделю спустя фельдшер позволил Артемке выйти на воздух.
Артемка сидел под хатой, на завалинке, и через залив, скованный теперь льдом, смотрел на город. Деревья, дома, церкви — все было запорошено снегом. В солнечных лучах город казался серебряным, сказочным. И сказочным казалось то, что где-то там, в одном из этих домов, живет Ляся. Из газет Артемка знал, что первую партию заключенных подпольщики отбили, очень этому радовался, но очень боялся, как бы Кубышка не увез куда-нибудь Лясю раньше, чем он, Артемка, окрепнет и явится в город.
Уже на другой день Артемка принялся тренироваться в ходьбе вокруг хаты, а еще через день даже спустился по тропинке вниз, на лед. С каждым днем силы его крепли, чему немало способствовала невероятно вкусная уха, которую готовил старый рыбак по одному ему известному способу.
За день до Лясиных именин Артемка поцеловал старику руку, крепко обнял зеленоглазого Ваню и пошел через залив по льду в город.
Останавливаясь через каждые десять-пятнадцать-ступенек, чтоб передохнуть, он преодолел длинную каменную лестницу, что вела от моря до одной из лучших улиц города. Но едва Артемка ступил на тротуар, как с зеленой афиши в глаза бросились крупные печатные: строчки:
Клуб им. Ленина
ДЕТСКОЕ КУКОЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
ПЕТРУШКА
В ГОСТЯХ У ЛЛОЙД-ДЖОРДЖА
Артемка радостно сказал:
— Здесь! Никуда не уехали…
Афиша будто влила в него новые силы: улыбаясь каждому встречному красноармейцу, он твердой походкой прошел через всю главную улицу, свернул к запушенному инеем скверу и нажал плечом на чугунные ворота.
Комната, где его допрашивал Крупников, была вся завалена папками: «дела» лежали на столах, на подоконнике, на полу. Мужчина в военной гимнастерке, нажимая коленом на большую кипу папок, перевязывал ее шпагатом.
— Здравствуйте, товарищ начальник! — сказал Артемка.
— Мое почтение, — ответил мужчина. — Что скажешь?
— Я за своей парчой пришел, товарищ начальник. Тут она, парча моя, к «делу» пришпилена.
Мужчина поднял бледное, в очках лицо и внимательно оглядел Артемку.
— Ты кто? Как твоя фамилия?
— Загоруйко.
— Загоруйко?! — удивился мужчина. — Тот самый? Друг дьявола?..
— Да, — подтвердил Артемка.
— Но разве ты жив?
— Жив.
— Чудеса!.. Ты что же, ни в огне не горишь, ни в воде не тонешь?
— В воде тону. Меня люди вытащили.
— Вот оно как: одни топят, другие вытаскивают. А называются одинаково: люди. Я, брат, твое «дело» три раза читал. А ну, сядь да расскажи, как же ты спасся.
— Я, товарищ начальник, в другой раз зайду. — взмолился Артемка: — А сейчас у меня времени в обрез. Мне бы парчу назад получить… Я ее шесть лет за пазухой носил.
— Да вот она, твоя парча, — сказал мужчина, вытаскивая из ящика письменного стола пухлую папку. — Бери, пока в архив не сдал.