Золушка из подземелья
Шрифт:
— Я знаю, что вы это можете… — тихо сказала я. И задумалась. Я-то видела серые тени, возникавшие из ниоткуда, после того как Мендер творил заклинания. Видела и темные, словно склубившееся черное облако. Ощущение их пристального чужеродного и жадного внимания к живому, их жажда крови и моих сил… Я и тогда с ужасом думала, что же произойдет, если у Мендера получится его эксперимент. Не приведет ли он в наш мир нечто, способное уничтожить все живое…
— Могу я…? Я хочу вам с этим помочь…. — сказала я, с мольбой глядя Корвину в глаза. Только бы позволил мне помочь! Тогда я точно знала бы, что не зря прожила жизнь, что от меня есть толк… И что хоть как-то искуплю… исправлю вред, принесенный миру моей кровью, пролившейся на люк с рунами.
Несколько мгновений Корвин внимательно вглядывался в мое лицо. И я, хоть и опустила взгляд, заметила, что на его скулах ходят желваки. Похоже, он боролся с собой.
— Хорошо, Анна, — сказал он. — Тогда поговори, пожалуйста с одним моим другом… он начальник тайной полиции, и Мендер Транси его крайне интересует. Поговори, если, конечно, ты можешь…
— Я смогу, — сказала я, хоть внутри меня тревожно забилась маленькая ниточка. Рассказать о себе, о своей проклятой жизни кому-то еще? Даже просто перечислить факты может быть очень стыдно…
— Смелая моя девочка… — вдруг услышала я, и горячее дыхание обожгло мне затылок, его губы коснулись моих волос. А потом я вдруг опять оказалась в воздухе. Встретилась глазами с голубой бездной его взгляда. — Тебе нужно отдохнуть, очень хорошо отдохнуть… — он навесу снова поцеловал меня в волосы.
А мне… мне впервые в жизни вдруг захотелось, чтобы мужские губы коснулись моего виска, потом губ… Даже тело чуть сладко заныло. Никогда я не ощущала такого рядом с мужчиной. Не пошлое вожделение удовольствия, к которому порой принуждал Мендер, а нечто совсем другое… Протяжное, красивое, легкое и… сладкое… Словно свет солнца зальет нас, объединит, и от наших касаний будет рождаться гармония и нежность…
Сейчас он коснется губами уголка рта, потом самих губ… А я приоткрою рот — чуть смущенно, но с готовностью. И соленый привкус недавних слез растворится в нежных сладких прикосновениях.
Я прикрыла глаза, уверенная, что так все и произойдет.
Но Корвин всего лишь опустил меня на постель, как заботливый отец, подоткнул одеяло.
— Тебе нужно отдохнуть… — повторил он как-то чуть резко. И в глазах был уже тот знакомый огонь.
Если бы я была настоящий шлюхой, я бы точно сделала что-то, чтобы показать, что не боюсь, а напротив, хочу его прикосновений. Но… я слишком смущалась. Как я могу просить это у чистого, благородного герцога?
Мгновения, когда он держал меня на коленях, и можно было все, — прошли. Впрочем, эта почти отеческая нежность и забота тоже грели душу. А во взгляде я видела боль, смешанную с теплом, готовым превратиться в пожар. Все же читать в мужских взглядах я умела… Просто не привыкла видеть в них хорошее, обнадеживающее, благородное…
Корвин долго и внимательно смотрел на меня, обнимая одной рукой мое закрытое одеялом тело. И не было больше никого. И я, как никогда, ощущала то странное, сильное, что нас связывало. Ощущала, будто между нами нить — очень широкая и сильная. И эта нить делает нас равными, близкими, может быть… нужными друг другу.
— Скажи, Анна, чего ты хочешь сейчас…? — спросил он наконец. — Я хотел бы исполнить твое желание… Именно то, чего ты хочешь…
Мое сердце забилось сильнее. Вот сейчас… Судьба дает мне шанс. Ведь сама я вряд ли скоро привыкну говорить о своих желаниях. Вряд ли скоро отважусь сказать, что мне нужно…
— Простите меня, я… я бы… хотела… — казалось, в горле пересохло, я просто боялась сказать это. Ведь если он ответит отказом, или что-то еще произойдет, то надежда, родившаяся во мне сегодня, завянет, как цветок на морозе. — Может быть, вы… или ваш… друг из тайной полиции… может быть, можно узнать, как моя бабушка… Где она… Однажды, — я отвела взгляд, едва сдерживая слезы. Вспоминать это было ничуть не менее больно, чем свои мучения. — Мне удалось пробраться к телефону, хоть это запрещалось… Я позвонила в дом бабушки, но ответили чужие люди, что она переехала… Корвин, скажите, мы можем узнать, куда она переехала?
На мгновение мне показалось, что в его глазах сверкнули боль и сомнение. Но он тут же мягко положил руку на мою ладонь поверх одеяла.
— Конечно, Анна. Мы наведем справки и обязательно найдем твою бабушку.
— Спасибо! — в очередной раз я ощутила, как благодарность светом заливает мою душу. — И… я понимаю, что это очень нагло… Но… потом, может быть… вы позволите мне съездить к ней?
И снова что-то странное — как будто Корвин вздрогнул, едва заметная судорога прошла по его собранному телу. Неужели ему не хочется отпускать меня от себя даже ненадолго? — подумалось мне. Неужели я так ему нужна…
Но тут же словно солнце вышло из-за туч:
— Конечно, Анна, если сможем, мы обязательно съездим к твоей бабушке…
Я откинулась на подушку, и из глаз опять потекли слезы — на этот раз слезы благодарности, смешанные с улыбкой.
— А что ты хотела бы прямо сейчас? — чуть лукаво спросил Корвин, стирая их большим пальцем.
И вот тут я густо покраснела. Кто я такая, чтобы говорить о своих желаниях? Да и осмелюсь ли я иметь желания, не отказываться от них?
— Ну же, Анна, смелее… Считай, что ты выполнишь мое желание, сказав о своем!
— Я… я хочу поужинать в постели… Не вставая.
— Господи! А я уж думал, ты, как минимум хочешь прокатиться на розовом единороге, из тех, что давно ушли из нашего мира! — рассмеялся Корвин и позвонил, дернув за шнурок над кроватью.
Глава 13. Опасный план
Корвин
Я ведь чувствовал, что Дэйла нельзя и на пушечный выстрел подпускать к Анне.
Знал, что он прав. Знал, что права и она. Именно ее информация поможет разоблачить Мендера и тех, кто стоит за ним. Их присутствие во всей этой истории я ощущал постоянно. Словно за спиной у мерзкой твари Транси клубились темные крылья, дающие ему уверенность и силы. Сам по себе он мелкая трусливая тварь. А смелости ему придают могущественные покровители и опыт безнаказанности.
Поэтому я и «допустил» Дэйла. Разумом понимал, что все это безумно важно. Стоять на страже мира, думать обо всем мире — журчала древняя кровь в моих жилах.
Но сердце… сердце чувствовало, что Дэйла нужно держать подальше от Анны. Не потому, что он навредит ей. Нет, теперь шеф тайной полиции сделает все, чтобы восстановить в правах несчастную аристократку, пусть и низшую. Потому что Дэйл слишком увлечен интригами тайной работы и может вдохновить Анну вмешаться в опасное дело.
А беседа может слишком тронуть ее чувства.