Зомби Апокалипсис
Шрифт:
**********
Я патрульный полицейский 1649 Лайам Калвин, приписан к смене 5 подразделения Джи мобильной бригады, базирующейся на Блэкхит-роуд (Юго-Восточный сектор). Сейчас первое мая, четыре часа четырнадцать минут утра.
В соответствии с требованиями подразделения Джи, это мой промежуточный сменный рапорт.
С сожалением вынужден перечислить ряд событий, которые за последние часы совершенно вышли из-под контроля. С начала дежурства смена 5 понесла несколько потерь, один человек пострадал серьезно, и один на данный момент пропал без вести. Все это – и не только по моему мнению – из-за нового «принципа служебной необходимости», касающегося доступа к специальной информации насчет операционной деятельности, окружающей участок земляных работ НФБ, и из-за некомпетентного руководства
По новым правилам подразделения Джи, мой рапорт будет как можно более точен, включая «все подробности, вне зависимости от того, насколько незначительными они выглядят». Впрочем, прошу прощения, если эта запись окажется еще более многословной, чем обычно.
30-04
В 21:55 я построил смену 5-й мобильной бригады для ночного патрулирования района Блэкхит-роуд. Команда состояла из меня и пяти констеблей: патрульных 1701 Кена Стопфорда, 5829 Шарлотты Гейтвуд, 9824 Доны Флетчер, 2315 Стюарта Макинтоша и 1357 Винса Баркворта. Поскольку подразделение Джи сформировано специально, как временный, но важный инструмент контроля общественного порядка в целях предотвращения вандализма в окрестностях строительства площадки для Нового Фестиваля Британии, у нас нет постоянного начальника, эту обязанность исполняют поочередно дежурные офицеры. В тот момент мы находились под командованием инспектора Майкла Мэйкуэйта.
Когда мы прибыли на дежурство вчера, «Особая команда службы безопасности», мы догадывались, что они либо из М-16, либо из Особого отдела [13] уже заняла свой обычный пост в салоне «Ауди А-4», припаркованного перед церковью Всех Святых (примерно в двухстах ярдах от фургона мобильной бригады). И, тем не менее, они снова даже не попытались ни связаться с нами, ни уведомить нас о каких-либо новых обстоятельствах.
Закон о чрезвычайных полномочиях полиции, так стремительно принятый в этом году, к которому, как вам известно, я и еще несколько старших членов Комитета федеральной полиции высказали свое отвращение в письменной форме, дает нам почти неограниченное право арестовывать и допрашивать и разрешает даже желторотым стажерам носить огнестрельное оружие при исполнении повседневных обязанностей, но, видно, считает, что мы недостойны знать имена и звания тех не служащих в полиции лиц, которые вдруг неожиданно стали руководить обыденными полицейскими операциями в Лондоне. Вот уже две недели, как сводки и информационные листки настойчиво напоминают нам, что мы обязаны «полагаться на Специальную команду службы безопасности во всех вопросах, касающихся НФБ». И все же ни один из офицеров Специальной команды службы безопасности, чьи парочки регулярно чередовались, за эти две недели не удосужился нам представиться ни по имени, ни по званию. Таким образом, я вынужден называть тех двоих, о которых пойдет речь в этом рапорте: Шпик Один и Шпик Два.
13
Отдел полиции Большого Лондона, выполняющий функции контрразведки.
Свою группу я организовал так:
патрульный констебль Стопфорд, старший из присутствующих офицеров – ему осталось три месяца до пенсии, – сел дежурить в авто фургоне. Патрульный констебль Гейтвуд, самая деятельная и боеспособная, разместилась в резервной машине. На нее была возложена обязанность отвечать на все вызовы и обеспечивать немедленную поддержку, когда и где необходимо. Констебли Флетчер и Баркворт заняли патрульные полицейские автомобили. Остался только констебль Макинтош, которого, честно говоря, я считал не отвечающим требованиям современной службы охраны правопорядка. Он молод и неопытен, но, кроме того, еще и некомпетентен в плане знания методик и способов общения с населением (и неспроста в Плумстиде [14] его наградили кличкой Неумеха). Я назначил его туда, где, как мне думалось, он принесет меньше всего вреда, – в пеший патруль по периметру ограды раскопок. Сам я собирался планомерно объезжать все посты. Как обычно, мне дали понять, что, если нужно, я получу поддержку ночных служб автоинспекции
14
Административный округ Лондона, близ Гринвича.
Да простится мне личное наблюдение, за последние годы уличное патрулирование претерпело странные изменения. Не так давно ночные дежурства считались гораздо менее хлопотливыми, чем дневные, и в то же время были значительно опаснее. Теперь, хотя наоборот и не стало, изменения налицо. Новейшие тенденции в преступной деятельности, особенно в плане общественных беспорядков, отражают увеличение случаев нанесения вреда полицейским в дневные часы. Ночами, хотя преступления, конечно, случаются, на улицах стало куда спокойнее, чем раньше.
Непостоянная атмосфера современной Британии, которую Новый Фестиваль, кажется, намеренно игнорирует, похоже, разубеждает всех, кроме уж самых закоренелых правонарушителей, бродить после заката.
В 22:07 к нам поступил первый вызов за вечер. Некий служащий вернулся домой с работы и обнаружил, что его квартира на Кроксли-корт ограблена. На место происшествия отправилась патрульный констебль Флетчер.
В 22:14 нас вызвали на Горналл-стрит, где, по сообщениям, дрались трое мужчин. Я выехал, но по прибытии обнаружил, что констебль Гейтвуд меня опередила. Она арестовала трех бродяг за хулиганство в пьяном виде.
В 22:22 меня известили о том, что патрульный Баркворт выехал на разбор ДТП на Морден-хилл.
В 22:38 на Горналл-стрит прибыл фургон-автозак. Констебль Гейтвуд отправилась в Гринвичский полицейский участок оформлять документы на арестованных.
В 22:47 я прибыл на Камберпатч-авеню, так как поступило сообщение о том, что два юнца дергают дверцы припаркованных автомобилей. На вызов откликнулась и констебль Флетчер. Она подъехала с южного конца Камберпатч-авеню – и вспугнула парочку молодых людей, которые побежали на запад, по Фриш-лейн. Патрульный констебль Флетчер приступила к преследованию, но из-за большого количества расставленных кое-как мусорных контейнеров ей пришлось бросить машину и кинуться в погоню на своих двоих. Я свернул к западному концу Фриш-лейн, но оказалось, что подозреваемые на полпути перелезли через ограду и спустились по насыпи в так называемую Выемку (заброшенный и заросший железнодорожный тупик).
Мы с констеблем пытались продолжить преследование, но Флетчер запуталась в колючей проволоке. Я обыскал дно Выемки, однако подозреваемых не обнаружил, после чего отправил запрос на собаку-ищейку, но, поскольку никакого преступления совершено не было (позже подтвердилось, что ни одна машина не повреждена и не вскрыта), мне сообщили, что в настоящий момент кинологическая служба недоступна.
К этому времени полицейский констебль Флетчер уже освободилась, но железные шипы оставили на ее руках и ногах несколько глубоких ран.
В 23:13 я отвез констебля Флетчер в Университетский госпиталь в Льюишеме. Лишившись двух человек, смена 5 существенно ослабла. Однако пока наше дежурство ничем не отличалось от любого другого, такого же будничного, и я не счел нужным требовать у муниципалитета еще людей. Я просто вызвал констебля Стопфорда и предоставил ему патрульную машину констебля Флетчер.
В 23:20 я запер автофургон, поставил его на сигнализацию и возобновил патрулирование.
В 23:25 диспетчер сообщил мне, что констебль Стопфорд вызван на урегулирование домашнего конфликта на Редвуд-гров, 15.
В 23:29 я связался с диспетчерской, запросив текущие сведения о патрульном констебле Макинтоше. Неделю назад вокруг раскопок проходили митинги протеста, хотя в последние дни все поутихло (вероятно, вследствие слухов о том, что некоторые люди «исчезли»).
В 23:30 диспетчер сообщил мне, что рация констебля Макинтоша не отвечает. Я попросил не оставлять попыток связаться с ним.
В 23:33 диспетчер доложил, что констебль Стопфорд запросил подкрепление. Я ответил, что все заняты, но попросил объяснить, в чем дело. Мне сказали, что «бытовая ссора» на Редвуд-гров, 15, оказалась яростной дракой между мужчиной и его молодой женой, в результате которой весь их коттедж был разгромлен.