Зомби
Шрифт:
С той самой ночи на Аркхем обрушилась еще одна напасть, лично для меня более ужасная, чем тиф. Кладбище Крайст-Черч стало местом страшного преступления: ночной сторож был до смерти задран когтями, причем так, что принадлежность преступника к роду человеческому вызывала большие сомнения. В последний раз убитого видели живым далеко за полночь, а рассвет того же самого дня озарил картину, описать которую не поворачивается язык. Полиция допросила директора местного цирка, расположенного в соседнем городке, под названием Болтон, но тот клялся и божился, что ни один зверь не покидал свою клетку. Горожане, нашедшие тело несчастного, также заметили кровавый след, который тянулся от места преступления к временному склепу. Там возле самого входа на бетонном полу расплылась небольшая багровая лужа. Другая цепочка следов, уже менее отчетливых, вела в сторону леса, но
Всю следующую ночь на крышах Аркхема плясали демоны, и вопли нечеловеческого безумия прорывались сквозь вой ветра. По улицам тифозного города блуждало проклятие страшнее чумы. Жители поговаривали, что это Демон чумы собственной персоной. Некая безымянная тварь проникла в восемь домов, сея жестокую смерть и справляя кровавые оргии. Безжалостное чудовище оставляло после себя бесформенные останки человеческих тел — в общей сложности семнадцать изувеченных трупов. Несколько человек видели "нечто", правда мельком и в темноте. Они утверждали, что это существо белого цвета, по силуэту напоминающее уродливую обезьяну или демона в человеческом обличье. Далеко не всех подвергшихся нападению потом удалось обнаружить: тварь удовлетворяла ненасытное чувство голода. В результате четырнадцать человек погибли; еще три тела нашли в зараженных домах (к моменту нападения они были мертвы).
На третью ночь разъяренная толпа горожан под предводительством полиции схватила чудовище в одном из домов на Крейн-стрит — улочке, примыкавшей к территории Мискатонского университета. Мероприятия по захвату были тщательно продуманы и организованы, связь добровольцы поддерживали через домашние телефоны. Как только один житель квартала неподалеку от колледжа сообщил, что слышит звук когтей, скребущих оконную ставню, ловушка захлопнулась. Поскольку все горожане были предупреждены и подготовлены, дело ограничилось всего двумя новыми жертвами. Тварь остановила пуля. Впрочем, рана оказалась несмертельной, и чудовище, ко всеобщей радости с отвращением пополам, доставили в местную больницу.
Это был человек, несмотря на отвратительный взгляд, вызывающий тошноту, обезьянью бессловесность и дьявольскую свирепость. Перевязав рану, врачи отправили его в психиатрическую лечебницу Сефтона, где шестнадцать следующих лет он колотился головой об обитую войлоком стену палаты. До недавнего времени, пока не сбежал при обстоятельствах, о которых посвященные не распространяются. Больше всего жителей Аркхема поразила одна странность: когда чудовище отмыли, обнаружилось невероятное, оскорбительное сходство черт его лица с внешностью самоотверженного мученика и выдающегося ученого, три дня назад почившего в гробу на кладбище Крайст-Черч, — доктора Холси, всеобщего благодетеля и декана медицинского факультета Мискатонского университета.
Не поддающийся описанию ужас и отвращение охватили пропавшего ныне Герберта Веста и меня самого. Я и теперь невольно вздрагиваю, вспоминая об этом, даже сильнее, чем в то утро, когда Вест сквозь бинты пробормотал: "Черт побери! Оно опять было недостаточно свежим!"
III
Шесть выстрелов при лунном свете
Странно выпускать из револьвера все шесть пуль, когда вполне хватило бы и одной. Впрочем, жизнь Герберта Веста и без того была полна странностей. Например, молодой врач, только что окончивший колледж, редко умалчивает о принципах, по которым выбирает себе жилье и помещение для приема пациентов. А мой друг поступал именно так. Когда мы наконец-то получили дипломы, решили, что студенческая нищета осталась в прошлом. Впереди — собственная врачебная практика. Тщательнейшим образом продумывая каждое слово и стараясь не проболтаться, мы искали здание, стоящее особняком, вдали от жилых домов и поближе к кладбищу.
Скрытность, как правило, имеет веские причины. У нас они, конечно, были. Жесткие требования, предъявляемые к месту жилья и работы, объяснялись спецификой главного дела нашей жизни, которое вызывало у окружающих крайнюю антипатию. Внешне мы ничем не отличались от обычных врачей, но в нашем мозгу скрывались великие и пугающие задачи. Цель существования Герберта Веста лежала в туманных пределах неведомого и запретного, где он надеялся обнаружить тайну жизни и возродить холодный могильный прах для вечного бытия. Чтобы осуществить поставленную задачу, требовались особые материалы (например, свежие человеческие тела), а для удовлетворения такой потребности необходимо жить тихо и незаметно, к тому же недалеко от мест погребения.
Мы с Вестом сошлись
Поначалу наша практика оказалась неожиданно большой — вполне достаточной, чтобы удовлетворить потребности молодых врачей, и более чем достаточной, чтобы стать обузой для двоих студентов, чьи главные интересы лежат в иной области. Рабочие фабрики были народом буйным: частые драки, нередко заканчивавшиеся поножовщиной, доставляли немало хлопот, не говоря о повседневных нуждах в медицинской помощи. Однако наши мысли витали вокруг секретной лаборатории, оборудованной в подвале, с длинным столом, ярко освещенным электрическими лампами. В короткие утренние часы мы с Вестом вкалывали новые растворы в вены безжизненных тел, которые по ночам приносили с бедняцкого кладбища. Вест как безумный ставил один опыт за другим, пытаясь найти средство возобновить в человеческом теле жизненные процессы, остановленные смертью. Однако на его пути возникали новые и более страшные препятствия. Например, выяснилось, что каждой биологической особи нужна своя инъекция: то, что хорошо для морской свинки, человеку не подходит. Более того, каждому человеку требуется значительная модификация состава.
И тела должны были отличаться исключительной свежестью. Стоило тлению затронуть хрупкие ткани мозга, и полноценная реанимация становилась невозможной. Заполучить же едва остывший труп было очень трудной задачей. Раньше, во время нашего пребывания в колледже, Вест несколько раз попадал в ужасные ситуации и имел дело с телами, пролежавшими в земле слишком долго. Продукты частичной или дефектной реанимации были куда более устрашающими, нежели результаты опытов, потерпевших фиаско. У нас обоих сохранились самые жуткие воспоминания о подобных случаях. Со времени первого дьявольского мероприятия, которое мы устроили в заброшенном фермерском доме на Медоу-Хилле, близ Аркхема, мы чувствовали приближающуюся угрозу. Даже Вест — всегда спокойный и уравновешенный блондин с голубыми глазами, во многом напоминавший машину для научных исследований, — с содроганием признавался, что не может избавиться от ощущения преследования. Ему казалось, что кто-то ходит за ним по пятам. Истоки этого психологического обмана понятны: нервы у моего друга порядком расшатались; еще масла в огонь подливало сознание того, что по крайней мере один из оживленных нами мертвецов был до сих пор жив — кошмарное плотоядное чудовище, томящееся в Сефтоне, в палате с обитыми войлоком стенами. Был и еще один, самый первый, о котором мы так ничего и не узнали.
С объектами для экспериментов в Болтоне нам даже везло. Во всяком случае, ситуация складывалась куда лучше, нежели в Аркхеме. Не прошло и недели с новоселья, как в наши руки попала жертва несчастного случая. Тело удалось раздобыть в первую ночь после похорон. Мертвец даже успел открыть глаза, в которых засветилось что-то вполне осмысленное. Увы, подвел эликсир. Наверное, если бы мы располагали целым телом, успех был бы значительнее, но у бедняги недоставало руки. До начала января следующего года в наше распоряжение попали еще три экземпляра. С одним мы потерпели полный пропал. Второй порадовал ярко выраженными мышечными движениями. Поведение третьего подопытного довело нас до дрожи: он самостоятельно сел на столе и издал нечленораздельный звук.