Зомби

Лавкрафт Говард Филлипс

Я говорю, что мой приятель начал слабеть, деградировать, но исключительно в психическом плане, и перемены эти были едва уловимы. Внешне он ничуть не менялся: был невозмутим и хладнокровен, та же худощавая невысокая фигурка, соломенного цвета волосы и голубые глаза за стеклами очков. Он по-прежнему казался молодым человеком, несмотря на прошедшие годы и мучившие его страхи. Даже вспоминая о той могиле, которую кто-то пытался разрыть голыми руками, и со страхом глядя через плечо, даже думая о страшной кровожадной твари, грызущей зубами решетку своей клетки в сефтонской психиатрической лечебнице, Вест внешне оставался спокойным.

Началом конца для Герберта Веста стало событие, о котором мы узнали однажды вечером, когда мирно сидели в общем рабочем кабинете. Вест расположился за столом, с любопытством переводя взгляд с меня на газету и обратно. В глаза ему бросился странный заголовок

на скомканном листе. Казалось, огромная когтистая лапа дотянулась до нас из прошлого, из того далекого дня шестнадцать лет назад. В пятидесяти милях от нас, в сефтонском сумасшедшем доме, произошло невероятное событие, которое привело в ужас всю округу и сбило с толку полицию. Рано утром, перед рассветом, на территорию лечебницы вошла группа безмолвных мужчин. Их предводитель разбудил санитаров и сиделок. Это был зловещего вида военный офицер; когда он говорил, губы его не двигались, как у чревовещателя, а голос, казалось, раздавался из гигантского черного чемодана, который он нес в руках. Лицо, лишенное мимики, было очень красиво, если не сказать — ослепительно-прекрасно. Однако, когда его озарил электрический свет, директор лечебницы пришел в ужас, ибо увидел, что лицо вылеплено из воска, а глаза отлиты из разноцветного стекла. По-видимому, этот человек стал жертвой невообразимого несчастного случая. Ориентироваться в пространстве ему помогал очень крупный мужчина — донельзя уродливый увалень, синюшное лицо которого было будто разъедено какой-то неведомой хворью. Предводитель обратился к администрации лечебницы с просьбой, чтобы ему передали на попечение людоеда, доставленного шестнадцать лет назад из Аркхема. Получив отказ, незнакомец дал сигнал к началу внезапного нападения. Негодяи избили всех сиделок и санитаров, которые не успели сбежать, четверых даже убили и в конце концов освободили чудовище. Пострадавшие, которые могли говорить о происшествии без истерики, клялись и божились, что бандиты действовали не как люди. Скорее они напоминали жуткие машины, управляемые предводителем с восковым лицом. К тому времени, как подоспела подмога, странные посетители и захваченный ими безумец исчезли без следа.

Прочитав эту статью, Вест до полуночи просидел будто парализованный. В полночь в дверь позвонили. При этом звуке он вздрогнул всем телом. Поскольку слуги уже спали у себя на чердаке, открыть пришлось мне. Как я впоследствии сообщил полиции, никакой повозки на улице не было — лишь группа людей странного вида, которые внесли в переднюю большой квадратный ящик и поставили его на пол. Затем один из них пробормотал очень неестественным голосом: "Экспресс-доставка по предоплате". После этого они вывалились обратно на улицу и подпрыгивающей походкой направились прочь. Как это ни нелепо, но мне показалось, что они двинулись в сторону старого кладбища, к которому примыкал задний фасад нашего дома. Когда я вернулся в дом и захлопнул входную дверь, Вест спустился в переднюю и взглянул на ящик. Тот имел форму правильного куба, около двух футов в длину, ширину и высоту. На нем было четко указано имя Веста и его последний адрес. Рядом красовалась следующая надпись: "От Эрика Морланда Клапама-Ли, Сент-Элуа, Фландрия". За шесть лет до этих событий руины госпиталя, в который попал германский снаряд, погребли под собой обезглавленное реанимированное тело доктора Клапама-Ли и его отсеченную голову, издававшую, как нам тогда показалось, членораздельные звуки.

Было бы неверно сказать, что посылка привела Веста в крайнее возбуждение. Его душевное состояние являло образец ужаса. "Это конец, — сказал он. — Но все равно давай сожжем эту штуку". Напряженно прислушиваясь, мы отнесли ящик вниз, в лабораторию. Разумеется, многие подробности стерлись из моей памяти — можете себе представить, в каком смятении я пребывал. Но те, кто говорит, что я сжег в кремационной печи тело Веста, — гнусные лжецы. Мы вместе подняли деревянный ящик, поместили его в печь, закрыли заслонку и включили электропитание. За все это время внутри не раздалось ни единого звука.

Вест первым заметил, что с древней стены, отделявшей лабораторию от старинного склепа, местами посыпалась штукатурка. Я хотел было удрать, но он меня остановил. В стене показалось маленькое черное отверстие, пахнуло затхлым ледяным воздухом, могильной землей и перегноем. Все происходило в полной тишине. Вдруг электрические лампы погасли, и в призрачном свете, словно из преисподней, я увидел силуэты множества странных существ, породить которых могло только безумие или что похуже. Они сосредоточенно разбирали стену. Среди них были человеческие, получеловеческие, частично человеческие и вовсе не человеческие силуэты — разнородное стадо гротескных существ. Медленно, не

спеша, тихо, один за одним они вынимали камни из вековой кладки. Затем, когда пролом оказался достаточно велик, они всей толпой ввалились в лабораторию под руководством обладателя красивой восковой головы. Кошмарное чудовище с безумным взглядом выскочило из-за его спины и схватило Веста. Тот не сопротивлялся и не издал ни звука. Все твари разом набросились на него и растерзали прямо у меня на глазах, а куски забрали с собой в таинственную и страшную каменную пещеру подземного склепа. Голову Веста унес предводитель, одетый в форму офицера канадской армии. За мгновение до ее исчезновения во тьме я увидел, как в голубых глазах за стеклами очков появились первые жуткие признаки безумного, нескрываемого ужаса.

Утром слуги нашли меня без сознания. Вест исчез. В кремационной печи не было ничего, кроме пепла. Следователи начали меня допрашивать, но что я мог им рассказать? В связь сефтонской трагедии с исчезновением Веста они не поверят, как не поверили в существование ночных посетителей, доставивших нам квадратный ящик. Когда я рассказал о подземном склепе, они показали мне стену, покрытую нетронутым слоем штукатурки, и рассмеялись. Поэтому об остальном я решил умолчать. Полицейские думают, что я безумец либо убийца. Вероятно, я действительно лишился рассудка. А коли так, это могло случиться лишь оттого, что проклятые мертвецы не произнесли ни единого звука.

Лиза Таттл

В лабиринте

А есть еще Лиза Таттл, которая думает, что никогда не писала рассказов о зомби… Вот ее слова: ""В лабиринте" появился на свет благодаря воспоминаниям о романтично проведенном отпуске, о счастливой многодневной поездке в черном, мини" по западной части Британии, о ночах в "В&В", точно таких, как описанная в рассказе гостиница. На поле у гостиницы никакого лабиринта не было, во всяком случае я его там не видела".

"На самом деле, — продолжает автор, — я никогда в жизни не видела настоящих торфяных лабиринтов, но много о них читала, и меня заворожила эта тема. По моему разумению, никто еще толком не объяснил, для чего их сооружали. Мой рассказ — одна из версий ответа на этот вопрос".

Последний роман Лизы Таттл, "Утраченное будущее" ("Lost Futures"), вошел в шорт-лист премии Артура Кларка за 1992 год. Роман был издан вслед за ее книгами "Дух родства" ("Familiar Spirit"), "Габриэль" ("Gabriel") и написанной в сотрудничестве с Джорджем Р. Р. Мартином "Гаванью ветров" ("Windhaven"). Короткие рассказы Лизы Таттл вышли в сборниках "Воспоминания тела" ("Memories of the Body"), "Космический корабль из камня" ("А Spaceship Built of Stone") и "Гнездо кошмаров" ("А Nest of Nightmares"). Также она составила антологию рассказов женщин-писательниц в жанре хоррор "Кожа души" ("Skin of the Soul").

Вывеску "В&В" мы увидели с дороги, и, хотя солнце было еще высоко и не было настоятельной нужды искать пристанище для ночлега, нам понравились пейзаж, большой добротный фермерский дом, и привлекла вывеска "Дом викария". Фил свернул на подъездную дорогу, припарковал на повороте нашу малолитражку и сказал: — Можешь не выходить. Я только загляну и спрошу. Я все равно выбралась из машины, просто поразмять ноги и погреть плечи под косыми лучами солнца. Чудесный был день. В воздухе пахло навозом, но вкупе с другими деревенскими ароматами это не было неприятно. Я прошла к живой изгороди, что отделяла сад от раскинувшихся за ним полей. Вдоль подъездной дороги тянулась невысокая каменная стена, и я забралась на нее, чтобы оглядеть поле.

В центре поля в полном одиночестве стоял человек. Он был слишком далеко, и я не могла разглядеть его лицо, но что-то в его неподвижной фигуре заставило меня поежиться. Испугавшись, что он заметит меня, я быстренько слезла со стены.

— Эмми? — Фил шагал в мою сторону, его удлиненное лицо светилось от радости. — Там великолепная комната, пойдем посмотришь.

Комната была на втором этаже, с огромной кроватью, платяным шкафом невообразимых размеров и большим окном с широким подоконником, которое я сразу открыла. Я стояла у окна и смотрела на поля.

Ни следа человека, которого я только что там видела. Я представить не могла, куда он подевался за такой короткий промежуток времени.

— Ужин планируем в "Гластонбери"? — поинтересовался Фил, расчесывая волосы перед зеркалом, висящим на внутренней стороне дверцы шкафа. — У нас еще хватит времени, чтобы осмотреть аббатство.

Я оценила расположение солнца на небосклоне.

— А завтра мы можем забраться на тор.

— Ты можешь забраться на тор. А я уже сыт восхождениями на все эти древние холмы и памятники старины — Тинтагель, Сент-Майкл, Кэдбури-Касл, Силбури-Хилл…