Зомбосвят
Шрифт:
– Жрать охота, – произнес в темноте Костя.
Павел тоже чувствовал голод, хотя только что поужинал. Порции были большими, но предлагаемая пища не отличалась высокой калорийностью.
– Были бы там, снаружи, залезли бы сейчас в какой-нибудь магазин, загрузились бы тушенкой… – размечтался Костя.
Павел сглотнул набежавшую слюну. Хоть с тушенкой у него и было связано неприятное воспоминание, оно не охладило его любви к этому продукту. А после целого месяца разлуки жажда тушенки стала почти нестерпимой.
– Слушай, – сказал Костя, – может, и правда рванем, а?
– Давай немного выждем, посмотрим, как оно будет, – предложил Павел. – Уйти-то мы всегда
– Да я обратно и не пойду, – проворчал товарищ. – Уйду, и скучать не буду.
Вспомнив, как он в одиночестве помирал от отравления, Павел заметил:
– Ты не зарекайся. Всякое может быть.
Костя ничего не ответил, только громко засопел, явно сдерживая злость. Павел тоже больше ничего не сказал. Пора было отходить ко сну. Завтра их ждал еще один день, наполненный самоотверженным физическим трудом.
Он уже почти провалился в сон, когда услышал в коридоре шаги. Внимания на них не обратил, решил, что бродит кто-то из жильцов общаги, но когда шаги замерли напротив двери в их комнату, с Павла мигом слетел весь сон. Он хотел разбудить товарища, но не успел – в дверь тихонько постучали, и Костя проснулся сам.
– Откройте, – раздался из-за двери незнакомый мужской голос.
Павел и Костя дружно вспотели, хотя в комнате было не жарко. Оба подумали об одном и том же – вот и явились по их душу представители карательных органов.
Стук в дверь повторился. Павел понял, что мешкать бессмысленно, да и, пожалуй, опасно, и, поднявшись с кровати, подошел к двери.
– Подожди! – чуть слышно зашипел Костя. – Не открывай!
Павел отмахнулся от него. Приятель как будто не понимал, что если ночные гости захотят войти, то войдут. А неподчинение приказу может быть расценено как отягчающее обстоятельство.
С тяжелым сердцем он выдвинул шпингалет и приоткрыл дверь. В глаза ему тут же ударил сноп яркого белого света. Похоже, в руках у ночного визитера был фонарик. Впрочем, он тут же опустил луч света в пол, и Павел сумел разглядеть гостя. Тот явно был гвардейцем. И еще он был один. А Павел-то ждал, что за ними придут минимум трое.
– Что случилось? – спросил Павел, стараясь сделать так, чтобы в его голосе не слышалась предательская дрожь.
Гвардеец окинул его взглядом, затем направил луч фонаря в комнату, и высветил сидящего на своей койке Костю.
– Одевайтесь, – сказал он. – Пойдете со мной.
Делать было нечего, пришлось подчиниться. Они быстро облачились в свою пахнущую потом и выпачканную грязью одежду, и вышли в коридор. Гвардеец поджидал их там. Из оружия у него был только пистолет в поясной кобуре, что навело напуганного Павла на мысль о побеге. Вдвоем они легко справятся с этим типом, а дальше…. А вот дальше их не ждало ничего хорошего. Ворота на ночь закрывают, да и охраняют их круглые сутки. Плюс за воротами блокпост, где тоже дежурят бойцы. Так на свободу не вырваться, а другого пути наружу вроде бы и нет. Разве что попытаться спрыгнуть со стены. Но Павел сразу же отмел эту глупую идею. Стена слишком высока, без травм не обойдется. Да и потом, на стенах ведь тоже дежурят караульные. А вокруг Цитадели голые поля. Пока будешь по ним убегать, успеют десять раз застрелить.
В общем, попытка побега не имела смысла. Оставалось покориться судьбе и добровольно идти на заклание. В теремок радости, так в теремок радости. Возможно, стоило послушать Костю, и покинуть Цитадель еще днем, но теперь уже поздно было кусать локтевые суставы.
Гвардеец повел их не по главным улицам, широким и хорошо освещенным фонарями, где, несмотря на поздний час, до сих пор шатались подвыпившие гуляки – посетители питейных заведений. Их путь пролег по самым темным и безлюдным закоулкам, словно они были преступниками, затевающими какое-то злодеяние. Ни Павел, ни Костя не спрашивали, куда их ведут. Оба и так догадывались, где завершится их ночная прогулка. А потому оба сильно удивились, когда гвардеец доставил их не к парадному входу в теремок радости, а к дверям какого-то невзрачного домика. Боец остановился, поднял руку и постучал в дверь. Спустя какое-то время та приоткрылась, и в щели, сквозь которую наружу хлынул красноватый свет керосинки, появилась физиономия еще одного гвардейца. Тот быстро осмотрел всех троих, после чего распахнул дверь шире, предлагая входить. Павел и Костя проследовали внутрь, их сопровождающий вошел последним, прикрыл за собой дверь и задвинул массивный деревянный засов.
Домик был крошечный, состоящий из одного помещения. Строение явно не было жилым. Вдоль стен стояли деревянные ящики, металлические бочки, штабелями лежали набитые чем-то мешки. В центре помещения высился стол, а за тем столом кто-то сидел. Расположился он так, что оставался в тени – свет керосинки на него не падал.
Гвардейцы встали у входной двери. Один из них сделал Павлу знак подойти к столу. Тот так и поступил. Друг Костя проследовал вместе с ним.
Когда они остановились напротив стола, человек, сидящий за ним на стуле, подался вперед, и вынырнул из скрывающей его тени. Приятели вздрогнули от неожиданности. Перед ними предстал сам князь.
– Вечер добрый, – произнес Цент.
Павел и Костя ответили на приветствие. Оба не понимали, что происходит, и все это здорово пугало их. С одной стороны, конечно, обнадеживало, что их не доставили в теремок радости, но с другой стороны оба ясно осознавали, что они еще могут оказаться в пыточном заведении.
Заметив, что гости напуганы, князь добродушно произнес:
– Да не бойтесь вы. Все нормально. Вот, присаживайтесь.
И указал на скамью, что стояла справа от стола. Павел и Костя устроились на ней, со страхом и любопытством взирая на огромную и свирепую фигуру лидера нации.
– Вот что, ребята, – заговорил Цент, – я мужик простой, а потому привык приступать к делу без предварительных ласк. Вы, как я понял, жаждете хорошей жизни. Это я одобряю. Физический труд – удел лохов. Крутой пацан стремится минимизировать трудозатраты и нарастить капитал.
– Да нет, мы не в том смысле, – быстро заговорил Павел. – Мы не против работы. Просто….
– Просто работа работе рознь, – с усмешкой произнес Цент. – Да ладно, мы сейчас в неофициальной обстановке, можете говорить прямо. Все я понимаю. Раствор месить да картошку копать, это не предел мечтаний. Если бы мне выпала такая горькая доля, я бы, вот вам крест, на себя бы руки наложил. Лучше умереть праздно, чем жить пахарем. Так что все я понимаю. Ну, куда хотите? В поисковики? В гвардию? Может, есть иные предпочтения?
– В поисковики, – выпалил Костя, который, похоже, наивно решил, что добрый князь прямо сейчас его на новую должность и назначит. Вот просто так, по причине душевной широты и неуемной щедрости.
А вот Павла охватили тревожные предчувствия. Что-то тут было не так. Заодно вспомнилось предупреждение прыщавого мужчинки, который заклинал их ни в коем случае не связываться с князем. Мужчинка как в воду глядел. Или он что-то знал. Что-то очень важное, о чем постеснялся рассказать.
– В поисковики, значит, – кивнул князь. – Ну, это дело хорошее. Поисковик – занятие почетное. И хлебное. Риск, правда, тоже есть, но кто не рискует, тот лох.