Зомбячье Чтиво
Шрифт:
Ибо он не мог отделаться от ужасной и несколько маниакальной идеи, что это был его личный ад, и это было устроено для него.
Безумный. Параноидальный. Эгоистичный. И все же теперь дело дошло до того, что он, казалось, не мог вспомнить свою жизнь до Фландрии. Даже когда он пытался вспомнить свою мать, своего отца, своего брата в Кливленде и свою бывшую жену в Бойсе, все, что он видел, были разбитые лица погибших на войне из его коллекции фотографий смерти.
Вот и все.
И он боялся, что это все, что у него останется.
Может быть, я всего лишь личинка, питающаяся смертью, как мне всегда говорили, но все это привело меня сюда. Все привело
Одно было несомненно: как он искал Cмерть, так и Cмерть искала его.
14. Контузия
На четвертую ночь после битвы при Лоосе Крил был в траншее, пытаясь уловить несколько вспышек в тени пулеметного блокпоста, когда немецкие ракеты начали заполнять небо. Они вспыхивали желто-зеленым светом над головой, оставляя за собой искры, опускаясь на маленьких парашютах, их мерцающий свет превращал траншеи в какой-то сюрреалистический, экспрессионистский клубок. Затем снаряды начали падать, пока работали артиллерия и осадные орудия немцев. В то время как некоторые закрывали головы – включая Крила – он видел многих, которые просто сидели, курили и смотрели в ночь, наблюдая, как разрывались снаряды, рассыпались мешки с песком и сбившиеся в кучу люди исчезали в грохочущих взрывах, как летела грязь и был разрушен парапет, а воздух шипел от дыма и пара. Он видел, как один молодой рядовой поднял глаза, когда падал снаряд, отдал честь, проследив глазами за его падением, а затем произошел взрыв обломков и воды, и его не стало.
Шквал снарядов продолжался еще девяносто минут, и когда он закончился, у Крила звенело в ушах, десны болели от стиснутых зубов, руки пульсировали от того, что он сжал их в онемевшие кулаки. Удивительно, что только люди не делают, ожидая смерти каждую секунду, ожидая снаряд, который смешает тебя с грунтом. Несколько глотков рома, сигарета или две, и он начал немного расслабляться, хотя никто во Фландрии никогда по-настоящему не расслаблялся.
Некоторое время стояла тишина, слышно было только звуки эвакуации раненых и шум дождя, воздух был пропитан резким запахом горелого кордита, раскаленного металла и горящего холста. Приятный запах, который заглушал вонь окопов и дурные запахи, доносившиеся с Ничейной земли.
Крил задремал.
Около трех часов ночи в ночи раздался шум... что-то, что могло быть мучительным криком человека или мучительным пронзительным воем собаки. Крил проснулся вместе с Бёрком, который уснул рядом с ним, и не сразу понял, что происходит. Он знал только то, что это было жутко, и это потрясло его до такой степени, что он затаил дыхание, слушая, как оно поднимается в дикий неземной вой, а затем затихает.
Затем раздались звук стрельбы из винтовок, человеческие крики и несколько истерических вскриков. Крил и Бёрк вместе с дюжиной других мужчин последовали за звуками вниз по траншее, и она проходила далеко сзади, где маленькие укрытия, набитые мешками с песком, использовались в качестве импровизированных моргов для погибших от обстрела. Это был сущий хаос, когда солдаты рвались вперед, чтобы посмотреть, а потом отступали волнами после того, как что-то увидели. Вокруг плясали огни фонарей и электрических факелов, отбрасывая дикие тени на грязную землю.
Странный воющий звук раздался снова, и Крил почувствовал мурашки у себя на спине.
– Что это, черт возьми, такое? – вскрикнул он.
– Он жрал трупы!
– сказал один человек.
– Отойдите!
– крикнул офицер, и солдаты подчинились, отстранившись, пока вой усиливался и затихал,
Бёрк попытался оттащить Крила, но тот отмахнулся от него. Он должен был увидеть это... что бы это ни было. Он просто должен был это увидеть. Его тянуло вперед с какой-то странной силой.
– Господи, - сказал Бёрк, когда они подошли достаточно близко.
Внутри укрытия Крил увидел бурлящую движущуюся массу, сверкающие зубы и горящие глаза. У одного из офицеров в руке был "Уэбли", он всадил в существо три пули, и оно свирепо зарычало, а затем отступило с этим слишком человеческим, пронзительным криком, который, казалось, эхом повторялся снова и снова, как будто там была дюжина существ, а не одно.
– Это... это собака?
– пробормотал Крил себе под нос, чертовски жалея, что не захватил с собой свою маленькую камеру.
Что бы это ни было – и он не делал поспешных предположений – оно выглядело примерно по-собачьи, как какая-то массивная безволосая гончая с призрачно-белой и пульсирующей плотью, почти вибрирующей от желеобразного волнообразного движения. И все же, если это была собака, то она была ужасно искажена и гротескна, нечто, сделанное из бугристой бледной плоти и дергающихся наростов, с массивной головой на мясистом туловище, ее конечности, казалось, расходились во все стороны, и Крил не мог быть уверен, что у некоторых из них не было пальцев.
Вокруг твари были разбросаны изуродованные трупы, которые онa разрывалa на части в каком-то маниакальном безумии.
Вонь оскверненной падали была безошибочной... Но от самой твари исходил еще более неприятный запах, едкий и почти зловонный, как от яблок, сгнивших до состояния кислого сидра.
Стрелковое отделение вышло вперед и просто стояло там, не уверенное, что они видят или что им следует с этим делать.
– ЧЕРТ ВАС ПОБЕРИ, СТРЕЛЯЙТЕ!
– крикнул старший сержант.
Монстр поднялся на задние лапы и оказался выше человеческого роста, какое-то огромное собачье существо, рычащее и скулящее. В тот момент, когда люди открыли огонь и пули из "Энфилдов" вонзились в него, Крил увидел больше, чем хотел... вспышки выстрелов навсегда запечатлелись в его сознании.
У него были две желеобразные головы, метавшиеся взад-вперед на морщинистых шеях, с фиолетовыми прожилками, с сочными, опухшими глазами, похожими на гниющие сливы, и оскаленными пастями, усаженными шипастыми зубами, которые выступали из отвисших десен под сумасшедшими углами. Все это было достаточно ужасающе, но что действительно вызывало в нем отвращение, что наполняло ползучим физическим отвращением, так это тот факт, что из его шкуры торчали безволосые головы восьми или десяти щенков, словно опухолевые наросты. Они были слепыми, почти эмбриональными, но ужасно живыми и дико одушевленными, рты открывались и закрывались, а из них доносилось что-то вроде писклявого мяуканья.
При виде этого он упал на задницу, и он лишь смутно помнил, как Бёрк оттаскивал его, и крики солдат, и выстрелы "Энфилдов", и того сержанта-майора, крикнувшего: ЛОЖИТЕСЬ! ВНИЗ! – когда он выдернул чеку из гранаты и бросил ее в то существо. Раздался оглушительный взрыв, и огненные осколки полетели вниз вместе с дымящимися кусками оскверненных трупов.
Офицеры хотели, чтобы люди вернулись, но Крил пробрался туда, чтобы посмотреть, прежде чем они остановили его. Один из солдат направил на него луч прожектора. Монстр был в значительной степени разорван на куски, но в одной тлеющей оболочке осталось достаточно, чтобы он смог увидеть то, что ему нужно было увидеть.