Зона «D». Лучшие остросюжетные детективы. №1
Шрифт:
На снимке был парень, лет восемнадцати. Толстый, в очках, с веснушками, — и в такой рубашке, в какой из дому лучше не выходить. Если ты, конечно, не уличный клоун.
— Хочешь убить его?
— Вернуть домой. Он исчез. Вот еще снимки.
Все любительские, — качество так себе.
— Герой войны? — поперхнулся я.
Именно эта надпись украшала майку ботаника.
— В наши дни героями звали тех, кто убьет побольше врагов и при этом
— Тупица.
Доминик щелкнула меня по лбу.
— Это компьютерная игра.
Родители Теда Ленди жили в маленьком двухэтажном доме. Не знаю, зачем их строят.
Может, папочка с мамой надеются, что их сын однажды упадет с лестницы и сломает шею? В любом случае, им не повезло. Маленький Тедди вырос, стал неудачником, а потом исчез.
— Значит, запала на этого паренька? — спросил я. — Колись. Встретились на FaceBook’e? В чате фанатов «Сумерек»?
— Заткнись, — рыкнула Доминик. — Это друг Габриэль. Вместе в орков играют. Она говорит, его уже две недели как нет, а собирались вместе на рейд идти.
Если и есть для Никки что-то святое, — кроме денег и секса, — то это ее младшенькая сестра.
Поэтому я заткнулся и даже не спросил, что за рейды могли устраивать два очкастых ботана. На орков, — кого ж еще.
— Сына нет дома, — ответила Сара Ленди, вытирая руки о фартук.
При виде ее я испытал омерзение.
Женщина не имеет право так опускаться. И ладно бы наркоманка или бомжиха. Но деньги в семье водились, судя по неплохому домишке, — а за собой тетенька совсем не следила.
Толстая, как прокисшее сало, волосы не ухожены, а ногти она, видно, грызет, как собака кость. Зато в комнате — ни пылинки, и все так мило, словно ты оказался в 60-х.
Видно, Сара всю жизнь хлопотала вокруг круглобрюха-мужа, жаря ему окорочка и принося пиво из холодильника. Не удивительно, что в такой семье мальчик предпочел сбежать в мир орков и гоблинов.
Я тоже сбежал из дома.
Правда, в армию, — но Тед, видно, оказался умней меня.
— Кейд Кенсингтон, частный детектив, — сказал я. — Ваш сын получил крупный денежный приз от игры «Герои войны». Но с ним нельзя связаться.
От жадности жир закипел под кожей у Сары.
— Конечно, проходите, — сказала она.
Муж и правда оказался лысым и крутлобрюхим. Сидел перед телевизором, хлестал пиво.
— Сын с нами не живет, — сказал Дональд Ленди. — Съехал, два месяца назад.
— А что так?
Сара хотела было ответить, но муж перебил ее:
— Вырос. Восемнадцать стукнуло. Мы ему машину подарили…
«Небось, купили развалюху на свалке», — подумал я.
— И начал он взрослую, самостоятельную жизнь.
Пинка под зад, — и прощай, любимый компьютер!
Хорошие папа с мамой.
— С тех пор мы о нем не слышали, — сказал Дональд. — Хоть бы позвонил старикам. Сволочь неблагодарная.
— Вот все и выяснилось, — сказал я, когда мы возвращались к машине. — Ишачит твой Тед где-нибудь в Мак-Дональдсе. Плюет людям в гамбургеры. А на игры у него ни времени нет, ни денег.
Девушка покачала головой.
— Не может такого быть. У него счет был на полгода оплачен. И ты хоть веришь, будто подросток, который раньше по 16 часов играл, мог так легко соскочить?
— По 16 часов?! — ужаснулся я. — Слава богу, у нас в детстве такого не было.
— Он мне никогда не нравился, — сказала миссис Харриман. — Пропащий был мальчик. Совсем не интересовался уроками!
— Почему, как вы думаете?
— У него голова вечно была глупостями забита. Комиксы. Эти игры компьютерные. Занимался он плохо. После школы устроился к нам уборщиком.
Миссис Харриман покачала головой.
— И ради этого мы учили его столько лет! Потом нам сказали, что Тед продавал наркотики. Прямо в школе. И знаете? Я вовсе не удивилась! Он и должен был плохо закончить.
— А чему вы его учили, миссис Харриман? — спросил я.
— Английскому и литературе.
Я улыбнулся и покачал головой.
— Вы не поняли. Чему вы его учили? Честности? Смелости? Благородству?
— Я не понимаю.
— Вот именно, — сказал я. — Вы НЕ ПОНИМАЕТЕ.
— Школа — первая ступень на пути бандита, — заметил я. — Учителя лепят из детей неудачников, гангстеров и домашних садистов.
— Не любишь школу? — хмыкнула Доминик.
— Ты росла в Японии, тебя учил дед, — напомнил я. — А мне пришлось оттрубить десять лет за партой. Хуже было только в Гуантанамо. Хотя нет, я знал, что там пробуду не больше месяца.
Мы подошли к машине.
— Начать с того, что школа это тюрьма, писал Бернард Шоу. Однако в некоторых отношениях она еще более жестока. Там, например, вас не заставляют читать книжки, написанные тюремщиками…
— Тед Ленди? Гнилой парнишка, — сказал сержант О’Доннели.