Зона отчуждения
Шрифт:
– Дальше мы первые. Если что – нас не подбирать. Прикроем огнём сколько сможем.
Фёдор на это только молча кивнул, не заметив, как закусил губу. Судя по следам, одна из тварей запрыгнула на крышу «мицубиши» и умудрилась пробить металл, пока её не пристрелили. А если верить атласу, чтобы добраться до монастыря, надо проехать через большой посёлок. Там зверюги нападут опять, едва колонна вынужденно сбросит скорость на извилистых улицах. Тогда шансов у первой машины мало – зато остальные прорвутся.
Ехать через центр посёлка не рискнули, выбрали съезд с трассы, который вёл на окраинную улицу. У высокой железной стелы советской эпохи, с большими красными буквами «р.п. Жадовка» ехавший первым внедорожник притормозил, обозначил поворот. Затем свернул направо и медленно двинулся по щербатому асфальту, через заросший разнотравьем и цветами пустырь в сторону видневшихся вдалеке домов.
Посёлок встретил ненормальной тишиной. Именно здесь Фёдор не был ни разу, но экономическую карту и данные по Барышскому району он помнил хорошо. Даже после катастрофы большинство семей осталось в Жадовке. Здесь, хоть и с перебоями, подавали электричество, сохранился колхоз – договорился о поставках в Пензу. Помимо основной работы, все держали частные хозяйства. Пусть люди всё бросили и бежали, должны были остаться куры, собаки, коровы. Но на рёв двигателей не выскочило даже захудалой шавки.
Колонна медленно втянулась в посёлок. Улица была пуста, ничем не завалена, выбоины на асфальте подсыпаны щебёнкой. Поэтому рулил Фёдор машинально, а сам оглядывался по сторонам. С высоты кабины дворы за низкорослыми заборами просматривались хорошо, даже слишком. Поэтому вскоре на глаза попалось первое тело – разодранный, словно на скотобойне труп, рядом с которым валялись сапоги с торчащими из них остатками ног. Фёдор сглотнул и, всё-таки не сдержавшись, негромко выматерился. Местные либо не поверили в эвакуацию, либо слишком долго сбирались.
На соседнем сиденье вскрикнула Вика, позеленела. Дёрнулась и сглотнула, пытаясь задавить рвотный порыв:
– Папа, Господи, боже мой. Папа, они все…
– Потом, потом, – резко оборвал дочку отец, – не раскисай. Мы с тобой отвечаем за остальных. Оружие приготовь.
Вика укусила себя за запястье, до крови, чтобы боль помогла собраться.
– Я поняла… – и вдруг крикнула: – Тормози!
Фёдор ударил по тормозам не раздумывая. Лежавшие на сиденье вещи полетели на пол. Вика еле успела подставить руки, чтобы не удариться самой. И в то же мгновение с криком:
– Кра! Кра!
Над грузовиком пронёсся самый настоящий птеродактиль. Перед капотом шлёпнулось что-то вроде большого синего мяча. Как и положено настоящему мячу, шар от удара о землю подпрыгнул. Перескочил через забор и уже там стукнулся о стену сарая. Тут же бухнуло, постройка вспыхнула факелом.
Промазав первый раз по всем машинам, стая пошла на новый заход. Водители ждать не стали. Фёдор до упора вдавил педаль газа. «Урал», обгоняя внедорожник, рванулся вперёд. Следом помчались остальные. Спасение теперь – в скорости. За окном проносились дома. За спиной грохотали выстрелы. Стая ещё пыталась атаковать, но штук пять птеродактилей рухнули, остальные бомбы, поджигая дома, тоже прошли мимо – сходу приспособиться к высокой скорости летуны не смогли.
Неожиданно Вика высунулась из окна и начала стрелять вперёд и вбок. Две похожие на собак твари попытались запрыгнуть на проезжающий «Урал» из щели между соседними заборами. Словно на тренировке по мишени девушка всадила в каждую по пуле. Из внедорожника громыхнуло ружьё, добить тварей картечью.
– Папа, на земле!
– Вижу, – сквозь зубы процедил Фёдор.
Воспользовавшись тем, что внимание переключилось на небо, наперерез колонне через дворы неслась стая.
– Закрой окно и держись крепче. Поохотиться решили, с…и? Я вам покажу кабанчика в десять тонн.
Улица как раз повернула, убегая прочь из посёлка на дорогу к монастырю. Фёдор прибавил скорости, стрелка спидометра подобралась к цифре «70». И тут несколько «собак» кинулись наперерез, будто решив остановить собой механическую повозку. От удара многотонную махину тряхнуло, тварей же смяло, одну отбросило, вторая оказалась под колёсами. Раздался самый настоящий собачий визг и скулёж.
– Получили, ур-роды, – зло ощерился Фёдор.
Колонна выбралась из села и понеслась через поля. Стая тут же отстала, на открытом пространстве под пулями догонять «собаки» не рискнули.
Монастырь приглянулся Фёдору ещё издали. Расположившись на невысоком холме на берегу реки, обитель поднялась в те времена, когда стены были не символической границей между миром мирским и миром церковным – а залогом существования. Четыре угла до сих пор венчали башни, да и проезд через пятую, надвратную, перекрывала не ажурная решётка, а толстые, окованные железом створки.
Едва колонна замерла во дворе, Фёдор спрыгнул на асфальт. И дождавшись отца Василия, отправился на встречу с настоятелем. Возле калитки в невысокой ограде, отделявшей мирскую часть монастыря от монашеской, уже стоял мужик лет шестидесяти. Жилистый, невысокий, хоть и не молодой – в окладистой чёрной бороде и волосах ни намёка на седину или лысину. Судя по посоху игумена в руках – ждал сам настоятель монастыря.
– Фёдор Иванович. Иеромонах Илларион, – представил отец Василий.
Настоятель махнул рукой в сторону изувеченного внедорожника с тревогой произнёс:
–Я смотрю, дела вокруг неладные пошли? А то мы тут почти как в Средневековье живем. Полезно для смирения духа, но иногда дюже неудобно. ЛЭП до Жадовки заново протянули, а к нам чинить не стали, – вздохнул отец Илларион. – Только радио и слушаем. Да вот незадача, аккумуляторы вчера сели. Дизель для этого гонять накладно, вот послал было одного инока утром в посёлок. Что-то не вернулся до сих пор.