Зона поражения

Орехов Василий

Я без сил повалился на пол, а Стеценко с Донахью навалились на штурвал механического запорного устройства и начали поспешно вращать его на тот случай, если опять отключат электричество и автоматический замок перестанет работать.

Глава 17. Каземат

Ситуация сложилась патовая. Теперь бюреры добраться до нас не могли, но в нашем распоряжении находилось только это не очень большое помещение.

Миша с Альваро продолжали напряженно работать – судя по всему, взлом охранной системы еще не означал окончательной

победы над противником. Они делали то, ради чего пришли сюда, ради чего рисковали своими жизнями. Подумать о том, что все мы обречены на смерть, они успеют чуть позже, когда крайне важная работа будет выполнена.

Камачо отреагировал на произошедшее только одной репликой:

– Компакт-компьютер остался снаружи.

– Можешь с ним попрощаться, – заверил я.

– Долго эти твари будут там сидеть? – мрачно осведомился Стеценко.

Я пожал плечами. Никто не знает, как долго могут осаждать нас бюреры. Они вполне способны встать табором в коридоре напротив нашего помещения и жить там пару месяцев. И уж тем более в сложившейся ситуации, когда им не терпится добраться до нас не из упрямства, а по приказу Хозяев.

Смешно, подумал я. Ситуация патовая, при этом у каждой стороны имеются свои плюсы, которые, впрочем, не позволяют выиграть партию. Бюреры способны нас пересидеть и, следовательно, умертвить, рано или поздно, тем или иным способом – либо уничтожить при помощи телекинеза, если мы пойдем на прорыв, либо уморить голодом. Однако они не способны помешать нам продолжать разрушительную деятельность в сети Хозяев. Если только…

Я с сомнением посмотрел на системный блок Миши. А как они подключены к системе? Где проложены провода? Что, если Хозяева догадаются просто их перерезать? Что, если сейчас десятки бюреров уже долбят бетон, чтобы добраться до нужного кабеля?..

Я перевел взгляд на согнутую Мишину спину. Нет, если бы ребята потеряли канал, они бы занервничали. Будем надеяться на лучшее.

– Что у нас с ресурсами? – поинтересовался я вполголоса. – Надолго хватит?

– Генератор рассчитан суток на двое, – отозвался Стеценко. – И потом его еще можно заправлять, но у нас нечем.

– Воздуха нам на двое суток точно не хватит, – резонно заметил я.

– Эге. Верно.

Стеценко снова шагнул к небольшому пульту на секретарском столе и что-то переключил. Под потолком зашелестел невидимый воздухозаборник.

– Ну, уже легче, – констатировал я. – Вода, какая-нибудь еда?

– Да какая еще еда! Это же законсервированный объект!

– Ясно.

Я вдруг остро ощутил, что мы находимся внутри наглухо запечатанной бетонной коробки, выхода из которой нет, и меня передернуло. Клаустрофобия, мать его…

В коридоре стоял несмолкаемый гвалт бюреров, который едва-едва просачивался через стену. Внезапно штурвал запорного механизма дернулся. Донахью рывком поднял голову.

– Они не смогут открыть дверь? – поинтересовался он.

– Кишка тонка, – ответил я. – Ментальная сила бюрера чуть меньше физической силы обычного человека. Смогли бы, допустим, три десятка человек, навалившись разом, открыть вакуум-затвор?

– Вряд ли, – согласился Мартин. – Но три десятка человек не смогли бы ухватиться

за него все вместе, они бы просто мешали друг другу. А бюреры способны воздействовать на дверь на расстоянии. Если они возьмутся за дело слаженно?

– У бюреров есть определенный радиус действия ментального поля, – пояснил я. – У кого-то больший, у кого-то меньший. С увеличением расстояния поле ослабевает и в конце концов сходит на нет. Так что все равно им придется расположиться в непосредственной близости от командного пункта. Ну, хорошо: пусть не три десятка бюреров смогут одновременно вцепиться в вакуум-затвор, пусть их будет даже семь десятков. Нет, не сумеют.

Тихо скрипнув, затворный штурвал начал медленно проворачиваться.

– Черт! – вскрикнул Донахью, вместе с Галлахером бросаясь к дверям.

– Расслабьтесь, ребята, – хладнокровно произнес Стеценко. – У штурвала есть холостой ход – полоборота в ту и в другую сторону. Дальше они его не повернут.

Действительно, штурвал двигался ровно полоборота, после чего заклинился намертво. Потом пополз в обратную сторону – и с тем же результатом.

На некоторое время нас оставили в покое – видимо, противник проводил импровизированный военный совет. Потом в дверь начали колотить с грохотом, словно огромным бревном – размеренно, тяжело, с оттяжкой: бам-м-м! бам-м-м! бам-м-м!.. Вряд ли в подземельях реально нашлось что-то столь большое и массивное, но бюреры вполне могли лупить в вакуум-затвор направленными коллективными телекинетическими ударами.

Прошло еще несколько минут. Мы с охотниками сидели возле столов с компьютерами на секретных картонных коробках, наблюдая за работой хакеров-диверсантов. Тяжелые размеренные удары в дверь не прекращались. С потолка сыпалась побелка, освещение то и дело начинало моргать.

– А ведь пробьют, – шепотом сказал Стеценко.

– Хрена, – отозвался я. – Разве что будут целенаправленно долбить сутки. Мы раньше с ума сойдем от грохота.

– Альваро, не там, – проговорил Миша, не отрываясь от монитора. – Выше по схеме.

Камачо хмыкнул. Они оба колотили по клавиатуре с такой скоростью, что в помещении стоял пулеметный треск.

– Альваро, нет! – резко произнес Пустельга.

На некоторое время опять воцарилось молчание. Клавиши дробно щелкали под пальцами хакеров.

– Миша, у меня нет времени тебя уговаривать, – внезапно произнес Камачо. – Дэмнд!

– Хватит, Альваро.

– Верни доступ.

– Прекрати. Не делай этого.

– Открой канал, говорю.

– Пошел к черту! Что с тобой?

– Ладно.

Звук одиночного выстрела сухо треснул в замкнутом пространстве, и Миша Пустельга молча нырнул лицом в клавиатуру. Я ошарашенно уставился на Камачо. В левой руке у него дымился пистолет, который теперь был направлен в нашу сторону, правая продолжала порхать по клавиатуре. Одним глазом Камачо смотрел в монитор, другим пытался косить на нас.

– Ватс хаппенд? – вскочив, сухо осведомился Донахью. Он не потерял самообладания, только скулы его резко обозначились на вмиг ставшем напряженным и хищным лице. Господин миллионер умел сохранять хладнокровие в самых критических ситуациях.