Зона поражения
Шрифт:
— Не нужно. Они сюда не сунутся…
— Почему не сунутся? — шепотом спросил Максим Данилович.
— А они не знают, что мы здесь… — На желтом лице возникло на секунду подобие улыбки. — Если бы знали, наверное, гранату бы кинули. Они думают, здесь собаки или зеки беглые прячутся. Церемониться-то зачем? Видели мертвую собаку, там?.. — Рука показала в сторону ближайших столов. — В зале!
— Нет!
— Не важно. Они сейчас уедут!
— «Лендровер». Я оставил машину прямо
— Плохо.
Несколько минут было тихо. Только поскрипывал под потолком, поворачиваясь медленно, вентилятор, да гудели ровно моторы на холостом ходу. Потом мужской голос сказал отчетливо:
— Отгоним его?
— Брось! — отозвался другой голос. — Не наша печаль. Пусть стоит, где стоит.
Когда шум моторов исчез вдалеке, Максим Данилович поднялся. Он переступил по разбившемуся стеклу. Колени дрожали. Осторожно опустил пистолет в мягкий карман куртки.
— Я вас должен был взять? — спросил он, склоняясь.
— Это теперь не важно! — Сидящему на полу человеку явно было очень трудно говорить. — Прошу вас, возьмите у меня из кармана документы. Я не хочу, чтобы меня опознали.
Максим Данилович послушно склонился к умирающему.
— Возьмите. И сожгите их. Я не хочу, чтобы трепали мое имя.
— А они что, настоящие у вас? — вынимая красную мятую книжечку паспорта, спросил Максим Данилович.
Но вопрос остался без ответа. Человек, сидящий на кафельном полу, медленно сползал по выгнутой желтой стенке котла, глаза замерли, в них навсегда запечатлелась боль. Пассажир был мертв.
2
Небо было ледяное, высокое. Он вышел из кафе. Опять тишина. Забравшись в «Лендровер», Максим Данилович развернул чужой паспорт. Паспорт был киевский на имя Антонова Виктора Степановича пятидесяти двух лет. Под пластиковой обложкой паспорта был сложенный вчетверо лист хорошей белой бумаги, на котором карандашом был аккуратно сделан чертеж. Никаких пояснений, никаких цифр или надписей, только схематичный рисунок и маленький крестик на нем.
Спрятав чужой паспорт в карман вместе со своими документами, Максим Данилович завел двигатель и развернул машину. Он решил возвращаться. Пассажиров не оказалось, дальнейший маршрут теперь не имел смысла. Оставаться в кафе глупо. Если удастся проскочить кордоны и вернуться в Киев, может быть, этот странный доктор из ракового корпуса предложит еще что-то. Здесь стреляют без предупреждения, по крайней мере по собакам. Почему здесь стреляют по собакам?
Он попытался припомнить мертвую собаку в кафе, но не смог. В памяти только поворачивались лопасти вентилятора. Беспокойство оставило его.
Одинокая фигура, неожиданно возникшая на обочине в полукилометре от кафе, переменила все. Сложившийся план возвращения обратно отпал.
Не перепутаешь. Женщина поднимала руку. В зоне не бывает типичных автостопщиков. Только беглые зеки и радиоактивные бешеные собаки. Либо это была ловушка, либо на дороге перед ним был один из тех пассажиров, которых он должен был взять.
«Лендровер», с разгону проскочив вперед метров двадцать, лихо затормозил и пошел задним ходом. Все-таки великолепная машина, абсолютно послушная. Потная щекастая баба в ватнике и пуховом платке распахнула дверцу.
— Вы от Саши? — спросила она.
Спутанные волосы пучками торчали из-под ее платка, полные губы были мокрыми.
— От доктора!
— Очень хорошо! — Она забралась в машину, хлопнула дверцей, махнула полной ручкой. — Поехали!
Максим Данилович не шевельнулся, его рука замерла на красной рукоятке тормоза.
— Зинаида! — представилась женщина, прибирая волосы под платок.
— Максим! Куда поедем?
— У вас есть карта?
— Есть! — Он подал карту.
— Это не то!.. Погодите! — Порывшись в своей сумке, она вынула мятый большой листок, изрисованный авторучкой. Чертежик даже отдаленно не напоминал план, найденный в чужом паспорте. Расправив листок на коленях, она показала пальцем: — Вот, смотри, досюда по шоссе… А потом в объезд…
— Проселком?
— Да какой там проселок? Ямы одни. Но на этой тачке проскочим.
Спустя сорок минут, прорвавшись через кусты, «Лендровер» встал на небольшой поляне, и по требованию женщины Максим Данилович выключил двигатель.
— Будем ждать, пока пойдут машины с АЭСки, — сказала она в ответ на его молчание. — За их шумом нашего мотора не будет слышно. Иначе не прорваться.
Она вынула из сумочки какие-то бутерброды — он не смотрел в ее сторону, — вынула небольшой термос.
— Хочешь есть, Максик?
— Я должен был взять троих! — сказал он, чувствуя, как неожиданно потеплело в груди от ее слов. — Одного я видел в кафе. Он умер. Но должна была быть еще девушка?
— Плохо! — сказала Зинаида с набитым ртом. — Плохо, что умер. Кстати, тебе доктор конверт давал?
Вытащив большой конверт, Максим Данилович бросил его на колени женщины. Та убрала в сумочку свои бутерброды и надорвала плотную бумагу.
Яркий журнал отражал лощеными страницами солнечный свет, неожиданно вынутый из конверта, он удивил Максима Даниловича. Зинаида с шорохом перекидывала плотные странички. Далеко на шоссе шумели в беспрерывном своем движении моторы машин.