Зона приема
Шрифт:
Кот ожидал какого-то сюрприза, какой-то мерзкой подставы. Но то, что он увидел, заставило его издать возглас изумления.
– Какого черта?!
Это был Гвоздь.
Друг детства. Тот самый, что должен был сейчас лежать в палате интенсивной терапии, дожидаясь неизбежного финала. Это было невозможно, но он был здесь, посреди Зоны!
Гвоздь – и одновременно совсем другой человек.
– Что, не ожидал? – отплевываясь и задыхаясь от бега, процедил Гвоздь.
И теперь уже не осталось сомнений:
– Что это значит, твою мать?! – проговорил Кот.
Все еще не веря своим глазам, он убрал колено с груди друга детства, сел рядом на землю. Гвоздь приподнялся на локте, принялся вяло отряхиваться. Сталкер не боялся, что пленник сбежит. Потому что это был Гвоздь, черт возьми! Инвалид, полжизни проведший в коляске. Проклятие… Да и с чего ему убегать от друга?
Это был тот самый случай, когда не помогала даже «ясность разума», полученная с помощью химикатов Потрошителя.
– Я вижу, у тебя есть вопросы, – неприятно улыбаясь, проговорил Гвоздь.
– А я смотрю, ты неплохо себя чувствуешь, – сухо сказал Кот. – Давно я не видел тебя таким прытким. С того самого случая…
– Да – с того самого! – с неожиданной злобой выпалил Гвоздь, и Кот напрягся в готовности остановить своего странного приятеля, который мог податься в бега, так и не разъяснив ситуацию. – Что, приятно было думать, какой ты весь из себя здоровый и крутой, когда не ты, а кто-то другой валяется на больничной койке?
– О чем ты? – недоуменно проговорил сталкер. И вдруг разозлился сам. – Да я ради тебя снова в Зону поперся, сволочь! Денежки тебе на лечение зарабатывать! Из-за тебя я…
Слова его прервал едкий смех. Будто он попался на глупом розыгрыше, главным зрителем которого и был «друг детства».
– Что – «ты»? – язвительно спросил Гвоздь. – Это я отправил тебя в Зону. Что, поймал я тебя на твоем самомнении?
– Януш – кто он?
– Всего лишь подставное лицо. Сталкер. Только из другой Зоны. Я предложил ему подыграть мне – и он не смог мне отказать. Вообще-то, он мой наставник, тот, кто открыл для меня новую Зону. Но тоже поглядывал на меня свысока. А зря…
Кот изумленно разглядывал «друга», которого он, оказывается, совсем не знал. И тут до него стало доходить – спасибо «просветленному сознанию»:
– И давно ты на ноги встал?
Смех прекратился. Гвоздь смотрел на него исподлобья, с нескрываемой ненавистью. Происходящее было необъяснимо, неприятно, мерзко, но эту чашу следовало испить до дна. Так, кажется, говорят.
– Да уже года три как, – с кривой улыбкой сказал Гвоздь. – А ты что, надеялся, что я всю жизнь проваляюсь?
– Что ты городишь? С чего ты решил, что мне это нужно?
– С чего? – Гвоздь злобно хохотнул. – Да с того, что тебе это нравится – нравится ощущать себя живым и здоровым на фоне подыхающего
Кот с изумлением разглядывал друга детства. Он словно видел его впервые. И похоже, так оно и было. Потому что он знал совсем другого человека. Этот же совсем не был похож на «того» Гвоздя – простодушного, немного наивного и доброго.
Этот был желчный и жестокий. И похоже, мстительный. Непонятно, то ли болезнь его так изменила, то ли еще какие обстоятельства. Так или иначе, происходящее просто не укладывалось в голове.
– Ты видел мою слабость и пользовался ею, – продолжал, распаляясь, Гвоздь. – Тогда, в детстве, это было не так важно, но мы росли – и за тобой девчонки стали бегать, а за мной – только судно выносили. Ты занимался тем, чем хотел, ты был свободен. А я валялся на вонючих простынях, воя от беспомощности. И все только потому, что тебе повезло – а мне нет!
– Так получилось, ты же знаешь…
– Да ни хрена! Я же просил тебя бросить меня там, в Зоне! Я бы просто умер и не стал бы проживать эту жалкую жизнь, которая превратилась для меня в кошмар.
– Ты же понимаешь – я не мог тебя бросить.
– Какое благородство! Ты хотя бы оставил меня в покое, дал бы спокойно сгнить в своей поганой комнатушке. Так нет же – ты возвращался и возвращался, бравировал своими достижениями, «крутой сталкер». А я был слаб, я ничего не мог поделать – даже послать тебя куда подальше вместе с твоими подачками!
Кот слушал и не верил своим ушам. Выходит, что все эти годы, когда он делился с Гвоздем чуть ли не последним, помогал всем, чем мог, «школьному другу», этот псих фальшиво благодарил, улыбался ему – а сам копил злобу и ненависть? Но почему? Что он сделал не так?
– Да, я сам себя ненавидел за слабость, – продолжал Гвоздь, – но еще больше я ненавидел тебя за твои игры в благородство. Я тоже мечтал стать таким же сильным, ловким, крутым. Мечта занять твое место стала для меня просто навязчивой идеей.
– Погоди… Но почему ты не высказал мне все это в лицо? – Кот прищурился. – Потому что я приносил тебе деньги?
Гвоздя перекосило. Похоже, Кот попал в самое болезненное место.
– Вот, значит, как, – невесело усмехнулся сталкер. – Тебя бесило то, что ты у меня как бы «на содержании». А просто послать ты меня не мог – жаба душила. А потом, когда ты выздоровел, – то и тогда продолжал молчать? Привык к «пенсии» от ненавистного друга?
Гвоздь смотрел на него и криво улыбался. Его ничем не проймешь. Он все уже для себя решил, всему нашел объяснение. Боже, да он же настоящий маньяк…