Зона захвата
Шрифт:
Надо поспать. Немного. Как только начнет светать, нужно залезть на дерево повыше, сориентироваться и вперед, подальше отсюда.
Что там Илья говорил? Ничейная земля?
Плохо, очень плохо. Были бы официальные власти, с ними можно как-то договориться, разойтись нормально. А с бандитами какой разговор? Особенно в свете недавних событий. Нет, смерть этого похотливого козла ему точно не простят.
Липатов усмехнулся. Он и сам не ожидал от себя такого поступка. Прикончил вонючего ублюдка, сбежал из рабства. Теперь уйти бы от погони, а она точно будет, вне всяких сомнений. Боевики землю носом рыть станут, лишь бы найти его.
Насколько
В сторону города? Наверняка.
Скорее всего, будет несколько групп преследователей. Они эту местность знают хорошо, а вот он не знает вообще.
Что делать? Прятаться в лесу? Но скоро зима. Без знаний и умения выживания в зимнем лесу он сдохнет от голода и холода с наступлением первых морозов.
Возвращаться в город? Но это чужой город. Он весь разрушен войной. Другие пленники по вечерам скупо делились впечатлениями. Почти все говорили, что в городе полный беспредел и анархия. Сплошные банды, и никакой более-менее вразумительной власти. Некоторые кварталы пытаются организовать нечто вроде отрядов самообороны, но там и вояки еще те, и с оружием проблемы. Бандиты кроют их, как баран овцу.
Как там люди живут?
Но ведь живут же – жить где-то надо. Если туда возвращаться, то к кому идти за защитой?
Только бы не поймали… Живым он все равно не сдастся…
Разделить участь Ильи? Нет уж! Лучше смерть – быстрая и легкая.
Умирать страшно… Где взять силы, чтобы самому нажать на спусковой крючок, судорожно сжавшись от страха близкой смерти? Но принять те же муки, что и Илья… Нет…
Так. Все, спать. Спать. Утро вечера мудренее.
Холодно… Холодно…
Ночь была почти бессонной. Короткая, не приносящая облегчения дрема бесконечно прерывалась продолжительным тревожным вслушиванием в молчащий темный лес.
Тихо-то как!
Только вездесущие комары зудели, жаждая крови. Обезумев от ее близости, они бесстрашно садились на лицо и голову, впивались через ткань куртки в напряженную спину. Приходилось бесконечно отмахиваться от этих маленьких вампиров.
Тоже мне, «Сумерки», твою мать! И репеллентов никаких! Хотя эти гады ничего не боятся. Любая химия бесполезна.
Который час? Когда начнет светать? Тело стало окоченевшим.
Сидеть на прикладе автомата уже не осталось сил. В конце концов Липатов натянул на голову куртку, лег на бок, поджав ноги, и почувствовал, как сволочные насекомые немедленно атаковали заголившуюся поясницу.
Тихо взвыв от безысходности ситуации и беспримерного упорства комаров, Андрей закидал себя старыми листьями и опять лег, ощущая стылость земли и прелый запах старой листвы. Затем закрыл голову курткой в твердом намерении уснуть.
Предрассветные серые сумерки долго не покидали лес, словно зацепившись за густой кустарник. Но вот робко пискнула первая, самая ранняя птица. Затем еще и еще. К ним присоединились другие, все больше и больше.
Лес постепенно оживал, наполняясь звуками.
Липатов почти не спал, лишь изредка проваливался в туманное забытье, то и дело выныривая и пропадая вновь в липких объятиях поверхностной дремы.
Наконец Андрей решил для себя, что пора. Теперь он пошел, лавируя в кустах, не продираясь сквозь них, как ночью. По пути выискивал дерево повыше. Но таких, как назло, не попадалось. Все примерно одной высоты, а верхушки и вовсе хилые. Забраться на самый верх без риска упасть – нечего и помышлять.
Помимо раздумий о неизбежной погоне донимали мысли о собственном неумении ориентироваться в лесу. Вспоминалось что-то про муравейники, про мох на деревьях, растущий с северной стороны, про те же ветки, которых с той стороны должно быть меньше. Еще что-то приходило на память. Но толку с этого никакого не было, потому как не существовало понимания направления движения.
Куда идти? Где спасение? Где найти этот чертов переход в свою реальность?
Солнце уже было в зените, когда Андрей набрел на заросли малинника. Уже подвядающие, кусты гнулись от крупных темно-красных ягод.
Липатов внезапно почувствовал жажду и голод. Горстями запихивая мягкие сладкие ягоды в рот, он никак не мог насытиться. И лишь мысли о преследователях заставили его идти дальше.
Высоких деревьев по-прежнему на пути не попадалось. Не было ни холмов, ни возвышенностей, ни хотя бы кочек, чтобы как-то с них осмотреться и наметить дальнейший маршрут. Только раскрашенный осенними красками частокол деревьев с подлеском и кустарником, а вверху барашки облаков на синем небе – погода опять разгулялась.
Ближе к вечеру краски потускнели, тени сгустились.
Андрей начал настраиваться на очередную ночь в лесу, кишащем голодными комарами. В этот раз он решил присмотреть ночлег загодя, наломать веток, подстелить их под себя, чтобы не чувствовать холод от земли, набрать листьев, чтобы зарыться в них и спокойно поспать.
Очень хотелось пить и есть.
Кроме малинника, за весь день попадались кусты каких-то незнакомых Липатову ягод. Он, сугубо городской житель, почти не разбирался ни в грибах, ни в ягодах, поэтому попробовать не рискнул. Только под самый вечер набрел на дикую смородину и набросился на нее, набирая полные горсти ягод и громко чавкая. Но смородина не заглушила жажду и голод, который только усилился.
Потом до Андрея дошло, какими проблемами это чревато. Вдруг прихватит живот, да так, что и шагу ступить не удастся. Его же тогда в два счета изловят.
Он дожевал остаток «ужина» и с тоской отошел от смородины.
Возле этих кустов Андрей решил устроить ночлег. Идти дальше было бессмысленно. Ноги от усталости гудели, темнело все сильней, а нужно еще позаботиться о «постели».
20
Староста Никодимов спал отдельно от остальных рабов, за деревянной перегородкой, выстроенной с личного разрешения Маги. На этом почти все его привилегии исчерпывались. Питался он из общего котла, разве что зачерпывал баланду погуще да работы получал сравнительно легкие. Потому и остался одним из немногочисленных старожилов. Редко кто мог протянуть в рабстве больше года. Никодимов превысил этот срок в три раза.
Вымоленный кусок личного пространства был его единственной отрадой в жизни. Бандиты неохотно шли на послабления даже для тех, кому они доверяли.
Старостой он стал совершенно случайно – предшественник чем-то провинился, и выбор Маги пал на Никодимова, сохранившего ясность ума и твердость характера, несмотря на все испытания. Главарь боевиков умел подбирать людей.
Обязанностей у старосты было немного: вводить новичков в курс дела, следить за числом невольников, доносить, если кто-то готовился к побегу. Поначалу было противно, потом Никодимов втянулся. Его отношения с другими невольниками совсем не походили на отношения пастыря и паствы. Он скорее был тем вожаком, который с гордо вскинутой головой ведет стадо на убой.