Зона затопления
Шрифт:
Путь до Колпинска – центра Кутайского района – занял больше десяти часов. Хорошо, что Ольга забронировала номер в местной гостинице – сразу свалилась на кровать и уснула.
На другой день гуляла по городу. Он ей понравился. Много свежих, раскрашенных в разные цвета домов. Есть девятиэтажные, пятиэтажные, есть двухэтажные коттеджи. Улицы чистые, везде порядок. Даже не верилось, что такой город существует вдали от большого мира с железнодорожными магистралями, автомобильными трассами, мегаполисами…
Ее, уроженку почти миллионника, выезжавшую за его пределы редко и недалеко, всегда удивляло,
Зачем эта добровольная ежедневная борьба за существование? Конечно, двести лет назад это было в порядке вещей, но ведь человечество давно научилось быстро строить высотные здания, проводить водопровод, централизованное отопление, оно прорыло сотни километров туннелей для метро, придумало, как на крошечном участке развести потоки автомобилей; цивилизованному обществу не нужны теперь бесконечные гектары земли, чтобы вырастить необходимое количество пшеницы, картошки, огурцов; каждой семье не нужна теперь своя корова, свои свиньи, куры, овцы.
Человечество стремится к оптимизации, экономии, а вот эти деревушки с сотней-другой упорных жителей тормозят прогресс. Ведь они не просто живут отдельно от большого мира, но и требуют, чтобы им привозили в магазин городские товары, был у них врач, клуб с киносеансами, школа, детский сад, рабочие места, которые по сути-то государству не нужны, убыточны.
Сколько ущербных детей растет в глухомани без музеев, театров, спортивных школ; сколько гибнет талантов, сколько истлевает идей, сил, стремлений, запертых в медвежьих углах страны. Об этом написаны горы книг еще в девятнадцатом веке, но мало что изменилось. До сих пор Россия – сплошные медвежьи углы…
Ясно, что при таком настрое Ольга с куда большим интересом общалась с жителями города Колпинска, со строителями ГЭС (ее свозили к плотине на служебном внедорожнике, провели для нее экскурсию), чем стремилась отправиться в деревни, которые были намечены к ликвидации – попадали в зону затопления водохранилищем.
Но все же, для объективности очерка, побывала в ближайшем к Колпинску селе – Большакове. Сорок километров по проселку… Впрочем, села и поселки были и ближе, но те или возникли благодаря строительству электростанции, или же пришли в запустение из-за этого строительства, из-за близости города. А Большакову двести с лишним лет, население – за тысячу человек, живут своим миром, не мотаясь за каждой мелочью в Колпинск, наоборот, кажется, сторонясь его.
В то время вопрос о переселении еще не стоял так остро, как два-три года спустя. Затопление казалось делом далекого будущего, да и, как поняла Ольга, жители не особо верили, а точнее – не хотели верить, что оно случится.
– Тридцать лет назад тоже пугали: вот-вот затопит, – объясняли ей. – Уезжайте, мол. Ферму разрушили, совхоз распустили. А – ничего. Тут же и бросили.
– Но ведь строительство электростанции возобновилось, – спорила Ольга. – И какие планы у вас? – Она еще толком не знала, что именно спрашивать.
– Ну, поглядим, как до дела дойдет. Чего раньше времени… Тогда тоже многие подхватились, поехали, а потом обратно возвращаться пришлось…
Избы в селе были в основном высокие, просторные, каждая усадьба, как крепость, обнесена глухим забором, защищена стенами-срубами. Всё – и бани, и сараи, и амбары – крепкое, надежное. Достаточно мелких ремонтов, подновлений, и такая усадьба-крепость может простоять вечно.
Большаково совсем не походило на те деревеньки, что чернели гнильем и трухой неподалеку от краевого центра, – в тех кое-как доживали свой несчастный век не сумевшие, не нашедшие сил и энергии перебраться в город или вытолкнутые из него – алкаши, лентяи, дебилы. Не напоминало Большаково и дачные поселки. Нет, это было настоящее сибирское село – одно из тех, благодаря которым Сибирь и стала российской землей не только формально, но и кровно.
Удивили Ольгу и огороды. Казалось бы, север, тайга, холодная река мчится рядом, а на огородах арбузы, дыни, баклажаны. Помидоры, как деревца… Собираясь в командировку, она глянула информацию о районе в Интернете. Отметила: «Сельское хозяйство – отсутствует». Сказала об этом большаковцам. Те замахали руками:
– Да все растет! В конце мая под пленку садим, и успевает до осени.
– Раньше, – добавляли, – и рожь сеяли, овес, пшеницу даже. Ничего завозного не надо было.
– А вот у вас свиней много. Где корм берете? Свиней ведь травой не накормишь. – Ольга решила показать себя специалисткой.
– Ну как, картошку варим. Да и другое есть… В Кутае Мациевский Василий живет – настоящий трудяга. Дроблёнкой, комбикормом весь район обеспечиват.
– Сам выращивает и… и перерабатывает?
– Ну да, сам. Работники у него, конечно, и вся семья в упряжке. Комбайны, трактора… И поросят у него покупаем – у него маток полно, целая фабрика.
– А здесь, у нас, Масляков, – подхватывали другие. – Он досками, брусом занимается. Вон его пилорама… Была свалка, а он на ней производство устроил. Его доски даже из Енисейска берут, на реставрацию.
Итог разговору подвел старичок, наверняка переживший много разных времен:
– В обчем, ежели по уму, то можно тутака жить. Жить – не тужить. Зачем такой край топить-от?
– Цивилизация, дед Саш, – усмехнулся молодой парень по имени Виталий, который добровольно сопровождал Ольгу по Большакову. – Цивилизация требует жертв.
Та поездка не то чтобы изменила ее отношение к деревням, медвежьим углам, но все же заставила сомневаться, так ли уж правильно, что вычищают эти углы.
За следующие три с половиной года Ольга побывала в районе еще несколько раз. Видела, как разрастается Колпинск, как поднимается плотина ГЭС и одновременно хиреют, разрушаются, пустеют деревни выше по реке. Бывший райцентр Кутай, Пылёво, Проклово, Усово, Сергушкино, ставшее ей дорогим Большаково…
Причем пустели они шумно – со слезами и скандалами, драками и судами. С разрушением жилых изб в то время, когда хозяева уезжали на время, с поджогами, с ограничением вывозимого имущества… То давали «КамАЗ» на семью, то «КамАЗ» на две-три семьи; то обещали квартиру в близком к крайцентру Назарове, а в последний момент, когда люди уже освобождали избу, грузились, заявляли, что произошла ошибка и квартира их ждет в глуховатом Канске или нищем Боготоле…