Зоосити
Шрифт:
— Я получила электронное письмо.
— От убийцы?
— От жертв. «Духов в машине». [29] Их, так сказать, собственной разновидности потерянных вещей.
— Ага! А поиск потерянных вещей — как раз твоя фишка?
— Да, — киваю я. — Поиск потерянных вещей — моя фишка.
— С чего ты взяла, что это, например, не письма какого-то извращенца? — Мандлакази вытирает жирные пальцы о джинсы.
— Недавно я познакомилась с группой молодых наркоманов. Они живут в канализации, рядом с «Маи-Маи». У одного из них Дикобраз с отрезанной лапой. Лапу
29
«Духи в машине» — невидимая духовная субстанция (понятие, введенное английским философом Г. Райлом и символизирующее двойственность природы человека, слагающейся из материи и души).
Правда, в нашем городе спрос на все. Все продается и все покупается: секс, наркотики, магия… При известной ловкости можно, пожалуй, совместить одно с другим. Так сказать, купить две вещи по цене одной.
— Мути из зоо? — Дейв понимающе свистит. — Представляю, сколько это стоит!
— Дорого стоит не все, — возражаю я. — Убивать детей ради мути — да, дорого.
Такое бывает нечасто, и все же газеты пестрят сообщениями о найденных изуродованных трупиках. Убийцы крадут детей, мучают, убивают и отрезают у них руки, ноги, пальцы, губы, гениталии… Мучают их нарочно. Считается, что чем громче кричит перед смертью жертва, тем мощнее мути. Впрочем, в моргах тоже потихоньку приторговывают расчлененными трупами. Например, считается, что рука, зарытая у входа в магазин, привлечет больше покупателей. Съеденный половой член мальчика, не достигшего пубертатного возраста, лечит импотенцию.
— Детей начинают искать сразу. Зоо, особенно бездомных, уличных, не хватится никто. Скорее всего, никто даже не заметит, что они пропали. Не знаю, дорогие или дешевые их мути…
— Это очень рискованно, — возражает Дейв.
— Наверное, дело того стоит, — говорит Мандлакази. — Некоторые выкладывают целое состояние за рог носорога или морские ушки — даже не машави. Животные зоо, возможно, обладают огромной магической силой… Мути, сделанные из них, наверное, считаются очень могущественными… Конечно, я ничего не знаю наверняка. Знаю одно: статья станет настоящей сенсацией.
Со свидетельницей мы встречаемся в просторном кафе на нижнем этаже торгового центра. Она сидит в самой дальней кабинке, жалко сутулясь. Совсем еще девчонка — на вид не больше пятнадцати, — с узкими плечиками. Сразу видно, она почти с рождения старается стать незаметной.
— Ты Роберта? — спрашивает Мандлакази, протягивая ей руку.
Девочка так быстро кивает, что можно не заметить, если в это время моргнуть. Не пожав руки, она тычет в меня пальцем и говорит:
— Только она!
— Детка, я репортер, тебе лучше побеседовать со мной. Если хочешь, поговорим с глазу на глаз, а остальные уйдут.
Девочка трясет головой:
— Только она!
— Похоже, зоо тянет друг к другу. Что ж, отлично! Подождем вас на улице. — Мандлакази протягивает мне диктофон и бурчит: — Красная кнопка справа!
— Помню, помню! Это как ездить на велосипеде. Научился — не разучишься…
Через сорок минут я выхожу на улицу и подсаживаюсь за столик к Мандле и Дейву:
— Итак,
— А ты почему не можешь? — спрашивает Мандлакази.
— Потому что я живу совсем рядом с ее домом. Там, где произошло убийство. Убили ее подругу, которая, кстати, была проституткой, как и она.
— Ладно, сегодня пусть переночует у меня. Завтра что-нибудь придумаем. Если ее рассказ чего-то стоит, возможно, газета оплатит ей номер в отеле… Что она сказала об убийстве? — Мандлакази буквально задыхается, так ей не терпится услышать.
— Наверное, будет лучше, если ты послушаешь сама. Я отметила самые ценные куски, — протягиваю ей салфетку, исписанную шариковой ручкой. Ручку я позаимствовала у официанта.
— Какая умница! Настоящая журналистка!
— Может, договоримся о соавторстве? Как-то не очень вдохновляет благодарность «за ценный вклад»…
— Все зависит от того, что там у тебя.
Я проматываю запись до нужного места. Мандлакази и Дейву приходится склониться над самым диктофоном, чтобы расслышать тихий голосок Роберты, заглушаемый к тому же ревом кофемолки и звоном чашек.
Зинзи Декабрь. Ладно, а теперь давай вернемся чуть-чуть назад. Что ты имела в виду, когда сказала «как привидение»?
Роберта Ван Тондер. Да ведь я же вам говорю! Там как будто никого не было. Только что она нагибается поправить туфлю — у нее каблук всю ночь отламывался — и вдруг: вжик! Вжик! Вжик!
Девочка рассекает рукой воздух; ее лицо бессознательно корчится…
РВТ (продолж.). Она вся была в крови: и голова, и руки. Она упала, ударилась о стену. Кровь фонтаном! А потом опять: вжик! Вжик! Вжик! Еще больше порезов. Кровь! Она лежит на земле и кричит, и только слышится: вжик! Вжик! Вжик!
ЗД. А что ее Воробей?
РВТ. Все время носился над ней как сумасшедший. Фьють-фьють… Туда-сюда!
ЗД. Как будто он увидел привидение?
РВТ. Как будто он увидел привидение.
ЗД. Он пытался прогнать привидение?
РВТ. Не знаю. Не знаю!
ЗД. А что было потом? Ты не видела?
РВТ. Нет. Я убежала. Я бежала, бежала и бежала, пока мне не показалось, что сейчас у меня лопнет сердце.
ЗД. Извини, что заставила тебя снова пережить все это… Мне нужно было убедиться, что я все понимаю до конца. Значит, ты никого и ничего не видела? Ни теней, ничего вообще?
РВТ. Нет, ничего. Один раз мелькнуло что-то серое, похожее на тень. Похожее на демона… Невидимого демона!
— О, это класс, детка! Это класс! — восклицает Мандлакази.
Следующие несколько часов мы расшифровываем запись и переводим ее на бумагу.