Зов из могилы
Шрифт:
Неожиданно в окно ударило что-то тяжёлое. Мы резко отстранились друг от друга. Я ринулся к окну, раздвинул шторы, ожидая увидеть жуткое лицо Монка. Но стекло не разбилось, и за ним ничего не было видно, кроме густого белого тумана.
— Что это? — прошептала Софи.
— Надо посмотреть, — ответил я.
— Вы собираетесь выйти?
— Придётся.
Я взял стоявшую у печки тяжёлую железную кочергу и вышел в коридор. Софи поспешила в кухню и вернулась с фонарём.
— Заприте за мной дверь, — сказал я.
— Дэвид, но…
Я
Добравшись до окна, я увидел, как что-то шевелится у моих ног. Поднёс ближе фонарь. Он осветил близоруко щурящуюся сову. Её оперение было светлое, а в темноте она вообще казалась белой. Я опустил кочергу. Теперь все мои страхи казались глупыми и вздорными. Сова сидела ссутулившись на траве под окном, опустив крылья. Смотрела, не моргая на меня, не пытаясь двинуться.
— Это сипуха, — произнесла Софи.
Я вздрогнул.
— Вы же обещали ждать меня в доме.
— Ничего я не обещала. — Софи предусмотрительно надела куртку. Не то что я. Она присела на корточки над птицей. — Хорошо, что окно не разбилось, а то бы она сильно поранилась. Бедное существо. Наверное, её сбил с толку туман. Что же нам с ней делать?
— Не трогать, — сказал я. — Оставить. Пусть сидит здесь. Она скоро улетит.
— Нет, оставлять её нельзя, — возразила Софи. — Подождите, я что-нибудь принесу, во что её завернуть.
Через несколько минут она вернулась со старым полотенцем.
Когда я начал осторожно заворачивать в него сову, она слегка шевельнула крыльями и затихла. Софи предложила занести её в килн и оставить дверь открытой, чтобы она могла улететь, когда оправится.
— Вы не боитесь, что она побьёт ваши горшки? — спросил я.
— Нет. Совы хорошо видят в темноте.
Птица была достаточно крупная, но лёгкая. Когда я нёс её в килн, то чувствовал, как под пальцами колотится сердечко. В килне на меня пахнуло холодной сыростью. Я посадил сову на пол и снял полотенце. Мы постояли там несколько минут и вернулись в дом.
— Если утром она ещё будет там, то придётся везти её к ветеринару, — проговорила Софи.
Я запер входную дверь, задвинул засов, подёргал, чтобы убедиться в надёжности.
Софи поёжилась:
— Боже, как я замёрзла.
Она стояла рядом со мной. Сейчас был очень удобный момент, чтобы её обнять. Но я сказал:
— Уже поздно. Идите наверх, а я ещё немного побуду тут.
Софи кивнула:
— Ладно, спокойной ночи.
Я проводил её взглядом, когда она поднималась по лестнице, затем прошёл по комнатам, выключая свет и убеждая себя, что поступил правильно. Но я злился и не мог понять почему.
В кровати я долго ворочался, прислушиваясь к ночным шорохам и думая о Софи, пока меня не сморил
Глава 17
Утром я проснулся рано. Тихо спустился вниз, согрел себе чаю, что-то пожевал. Конечно, хорошо было бы послушать по радио новости, но не хотелось беспокоить Софи. А Интернета здесь не было. Пришлось допивать чай, наблюдая, как медленно занимается день.
Крики птиц за окном напомнили мне о сове. Я обулся, надел куртку и вышел. Туман рассеялся, осталась лишь утренняя дымка. Накрапывал мелкий дождик. Я взглянул на окно гостиной, где виднелась небольшая тёмная отметина в том месте, куда врезалась сова. Затем дошёл до килна. От совы остались лишь два пёрышка на полу. Наверное, улетела. Я вспомнил, что в этих местах водятся лисы. Раненая сова могла стать их добычей. Ладно, будем надеяться на лучшее.
Я походил по килну. Осмотрел строительные леса, словно приросшие к печи. Восстановить килн и заставить его работать будет трудно и очень дорого. Софи придётся продать много своих изделий. Талант у неё был несомненно. Работы, стоящие на полках, кувшины и вазы, на первый взгляд были простые, но удивляли изяществом формы и изобретательностью дизайна. Я потрогал лежавший на верстаке большой ком засохшей глины. Он был слеплен из множества мелких кусочков. Софи интересно придумала: не выбрасывать отходы, а сохранять их в таком виде. Ком являл собой произведение абстрактного искусства, вполне достойное внимания.
Я полюбовался им немного и вернулся в дом. Софи ещё не вставала. Хорошо, пусть отдохнёт. Ей это полезно. Поразмышлял, надо ли готовить завтрак или подождать хозяйку. А вдруг ей не понравится, что я хозяйничаю.
Ждать пришлось долго. Когда Софи спустилась — опять свитер, джинсы, влажные волосы после душа, — я успел вскипятить чайник и заварить чай.
— Доброе утро. Я не знал, что вы пьёте утром, чай или кофе.
— Спасибо, всё замечательно, — проговорила она, беря у меня кружку. — Кофе я пью, когда работаю. Как спали?
— Прекрасно. А вы?
— Я тоже. Ссадина ещё побаливает, а в остальном всё в порядке.
— Того, кто вломился в дом, вспомнили?
— Что? А… нет. — Софи направилась к холодильнику. — Как сова? Ещё там?
— Нет, я проверил. Улетела.
Софи улыбнулась:
— Вот видите. Я же говорила, что ей станет лучше. — Она изучила содержимое холодильника. — Жаль, но у нас нет хлеба. Так что тостов не будет. Могу предложить омлет с беконом. Хотите?
Я кивнул и сообщил, что после завтрака собираюсь домой.
— Вы уезжаете?
— Да. Теперь я вам больше не нужен. Полиции придётся возобновить поиски захоронения сестёр Беннетт, после того как в торфянике покопался Монк. Странно, что они до сих пор сюда не позвонили. Ведь я сообщил Терри важные сведения насчёт беглого преступника.
— Да, странно, — пробормотала Софи. — Значит, уезжаете.
Она стояла ко мне спиной. Спина была неестественно прямая.